Игра ва-банк
Шрифт:
– Ща разберемшя, Фред!
Он сделал движение, точно перекинул напарнику невидимую нить, и рыбкой (большой и очень мохнатой) нырнул мимо меня в заднюю дверь.
Похоже, это мой шанс.
Я собралась в комок и… опять ничего.
Сыворотка, будь она неладна!
Ладно, попробуем растолкать Хиро.
– Мисс, вы бы там посидели тихо, – лениво протянул Фред, наматывая на кулак призрачную нить. – А то я парень-то нервный, не глядите, что покладистый.
После этих слов оставалось только отвернуться к окну, сделав вид, что меня всецело захватило происходящее за ним.
Из дверей
Минуту спустя в салон заглянул довольно скалящийся оборотень. Вода ручьями бежала с его одежды и шерсти.
– Я ше гофорил, фсе порешаю! – Он отряхнулся, забрызгивая водой всю машину.
– Видимо, всех поразила его очаровательная открытая улыбка, – вытирая лицо, пробормотала я себе под нос, но меня услышали.
– Я ш для ваш штаралша, мишш!
Неожиданно для себя самой я смешалась.
– Спасибо.
Фред легонько хлопнул по рулю.
– Так, ребятки! Времени мало, дел много. Давайте побыстрее тут все уладим, хозяин ждать не любит. Особенно под утро.
Опять этот дебильный смешок, выводящий меня из себя. Глупо смеяться над шуткой, понятной ему одному.
– А у вас зонт есть, кстати?
– Не сахарная, мисс, не растаете.
– Я должна заботиться не только о себе!
– Не переживайте. О другом мы сами позаботимся. – Фред дернул за невидимую веревку. – Эй, рассветник, вставай. А то счастье свое проспишь.
Тэмаки Хиро резко сел, хрипя и хватаясь руками за горло. Пальцы беспомощно скользили по коже, не в силах сорвать удавку.
Глава 7
Хиро переводил затравленный дикий взгляд с меня на бандитов и обратно.
– Что тут происходит? – просипел он.
Фред пропустил меж пальцев невидимую веревку.
– Радость у тебя случилась, мужик! Женишься сегодня.
Тэмаки потер лоб.
– Вы ненормальные? – Он посмотрел на меня. – И вы туда же, Спэ…
– Милый! – кинулась я к Хиро на шею и, не давая ему договорить мою фамилию, зачастила: – Не волнуйся, все будет хорошо. Эти великодушные джентльмены сказали, что обо всем позаботятся.
– Так, голубки, миловаться будете потом. Время торопит. Как говорится, честным пирком да за свадебку.
Тоже мне знаток народной мудрости нашелся.
– Ксо! Да вы сдурели тут все! – заорал Тэмаки, отталкивая меня. – Идиоты, хоть представляете, с кем связались?!
И тотчас поплатился за свою несдержанность – упал обратно на пол, хрипя и сжимая руками горло.
– Эй, поосторожнее! Мы так не договаривались. Вы же меня вдовой до свадьбы оставите. Малыш, скажи ему! – Я дернула оборотня за рукав спецовки.
– Фредди, мош потише, а? – промямлил тот.
– Уговорили, я сегодня добрый.
Видимо, он ослабил петлю, так как Хиро снова сел, хотя все еще держался одной рукой за горло.
– Слышь, рассветник, чтоб я от тебя сегодня больше ни слова не слышал. Но если надумаешь, вспомни про петлю – перехочется, гарантирую.
Хиро медленно кивнул, давая понять, что осознал свои
Вот так спасаешь человеку жизнь, а он вместо благодарности мечтает прикопать тебя в ближайшем овраге. Потом откопать, поднять и упокоить еще как минимум парочку раз.
Знаете, какую сказку Ба рассказывала мне на ночь чаще всего? Про мужика, который выпустил джинна из бутылки, а тот зверски убил освободителя, потому как дал себе зарок это сделать.
Вы, конечно, хотите поинтересоваться, почему пятилетнему ребенку рассказывали на ночь такую кровожадную сказочку?
Во-первых, она короткая. Во-вторых, бабушка у меня как-никак ведьма. А в-третьих, история иллюстрировала главную ведьмовскую заповедь: «Собираешься творить добро, заранее договорись о вознаграждении, лучше предоплатой».
Мужчина проследил за взглядом Хиро.
– Голубков мирить нам тоже некогда, поэтому сразу говорю: рыпнешься – Малыш тебе голову откусит, – предупредил он. – Дело говорю, а, Малыш?
– Рррыпнись мне! – зарычал оборотень.
Тэмаки демонстративно от меня отвернулся.
Фред столь же наигранно умилился:
– Какая чудесная пара! Попрошу на выход.
Малыш открыл передо мной заднюю дверь. Я с сомнением посмотрела на церковь. И стену дождя, разделяющую нас.
– Вот, мишш. – Оборотень смущенно протянул мне большой клетчатый зонт. – Вы ше хотели.
– Вы очень добры… – Я замялась. – Извините, не знаю вашего имени…
Оборотень смутился еще больше:
– Виргиний.
За что ж его так мама-то?
– Еще раз большое спасибо… хм… Виргиний.
Брэг! Лучше бы продолжала звать его Малышом.
И прежде чем он додумался спросить в ответ мое имя, я забрала у него зонт и вылезла из машины в холод, ветер и дождь.
Стоило входной двери закрыться за нашими спинами, как зазвучала придурковато-жизнерадостная музыка, по стенам нартекса [3] побежали огоньки, чтобы собраться в самом центре сводчатого потолка, на люстре в форме сердца.
3
Нартекс – входное помещение, примыкающее, как правило, к западной стене храма.
Поиграв пару минут, музыка стихла и, наконец, загорелся нормальный свет. После ядовито-розовых всполохов взгляд просто отдыхал на резных деревянных панелях, на каждой из которых кого-нибудь да венчали. Пары были самыми разными – от королевских до рабоче-крестьянских. А на вон той панели, третьей от левого угла, бракосочетались даже туземцы, одетые исключительно в бусы и набедренные повязки.
Треть стены справа занимал портрет в полный рост, я так полагаю, святого Филиппа в ореоле божественной благодати. С выражением «что ж вам, идиотам, не сидится дома в такую погоду» в темных глазах он протягивал к нам с картины открытые ладони. Доверия этот святой не вызывал у меня совершенно – может показаться, что я придираюсь к художественной достоверности, но шикарные блестящие кудри ниже плеч как-то мало гармонируют с босыми ногами и рубищем.