Игра вслепую
Шрифт:
– Когда ты говоришь о враге, то кого имеешь в виду?
– тихо спросила Элин, глядя куда-то вдаль.
– Моих старых друзей из КГБ, - ответил я.
– Русских. Я могу ошибаться, но сомневаюсь.
Судя по выражению лица Элин, эта новость ей совсем не понравилась. Тогда я снова переключился на Слейда и Грэхема.
– Вот ещё что: Грэхем видел, как на меня напали в аэропорту Акурейри, но пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь. Он мог попытаться догнать человека, у которого оказался футляр от фотоаппарата, но и этого не произошло. Что ты об этом думаешь?
–
– Вот и я не знаю, - признался я.
– Потому и говорю, что эта история плохо пахнет. Идем дальше. Грэхем сообщил Слейду, что я провалил задание. Тот немедленно прилетает из Лондона. Для чего? Чтобы погрозить мне пальцем и сказать, что я плохой мальчик? Что-то не похоже на Слейда.
– Ты ему не доверяешь, - констатировала Элин.
– Разумеется, не доверяю, - пожал я плечами.
– Но он заварил какую-то крутую кашу, и мне хотелось бы знать рецепт. Иначе я охнуть не успею, как стану покойником.
– А что же делать с посылкой?
– А это мой козырь. Слейд полагает, что она у его противников, но пока это не так, большой беды не случилось. Если коробку ещё не открыли, противники тоже пока ничего не заподозрили.
– Это возможно?
– Вполне. Агентам не рекомендуется проявлять лишнюю инициативу и совать свой нос, куда не надо. Думаю, мой квартет получил приказ доставить груз своему боссу, не вскрывая упаковку.
Элин бросила взгляд на коробку.
– Интересно, что в ней?
Мне тоже было интересно.
– Можно поискать консервный нож, - предложил я.
– Но можно пока и не искать его.
– И почему мужчины так любят все осложнять?
– безнадежно воздохнула Элин.
– Что ты собираешься делать?
– Залягу на дно, - соврал я.
– И все хорошенько обдумаю. Может быть, отправлю эту клятую штуку в Акурейри по почте и дам Слейду телеграмму, где получить посылку.
Я горячо надеялся, что Элин поверит этой версии, поскольку на самом деле собирался сделать все совершенно иначе. И это, конечно, было куда более опасно. Потому что очень скоро кое-кто узнает, что его надули, начнет вопить, и мне хотелось бы знать, кто будет это делать. Но вот Элин при этом должно оказаться как можно дальше.
– Заляжешь на дно, - задумчиво повторила Элин.
– А может быть, мы для начала поедем в Подкову?
– Это мысль!
– засмеялся я.
– В Подкову мы сейчас и поедем.
5
Очень, очень давно, когда боги ещё были молоды, Один, великий северный бог, разъезжал на своем коне по всему северу. Однажды его конь споткнулся и потерял подкову. Она упала в Исландии. И, должен сказать, прекрасно сохранилась.
На самом деле Подкова - это скалистое образование соответствующей формы шириной примерно две мили. Внутри растут деревья, очень густые и высокие для Исландии, потому что защищены от ветра со всех сторон. Никто и никогда не остается здесь на ночь: туристы боятся, а исландцам это ни к чему. И, самое главное, Подкова находится далеко от основной дороги и случайные люди там не появляются.
У нас с Элин в Подкове было постоянное место. Мы въехали в узкую горловину долины и разбили лагерь под скалой. В
Было очень тихо и почти тепло, мы со вкусом поужинали, пили виски и болтали о всяких пустяках. Думаю, нам обоим одинаково хотелось хотя бы на время забыть обо всех проблемах. К тому же в Подкове мы провели немало счастливых дней, а воспоминания тоже успокаивают и отвлекают.
Помимо всего прочего, я придумал, как мне избавиться от Элин. Если она не согласиться уехать к отцу сама, то придется на рассвете потихоньку улизнуть на машине, оставив ей пару банок консервов и бутылку воды. С этим она продержится пару дней, а потом кто-нибудь из туристов отвезет её обратно в цивилизацию. Конечно, она ужасно разозлится, но зато останется цела и невредима.
Мне нельзя было ложиться на дно ещё и потому, что я собирался стать подсадной уткой, сделать из себя приманку. Элин тут была совершенно лишней.
– Алан, почему ты ушел из Отдела?
– вдруг спросила Элин.
Я чуть было не поперхнулся виски.
– Я разошелся во мнениях с начальством.
– Со Слейдом?
– Да, но я не хочу об этом вспоминать.
– Будет лучше, если ты мне расскажешь. Нельзя держать все в себе.
Я даже развеселился.
– Элин, ты понимаешь, кому ты все это говоришь? Тайному агенту на государственной службе! Я ведь давал подписку о неразглашении.
– Это ещё что такое?
– Если узнают, что я все разболтал, остаток дней я проведу в тюрьме.
– Ах, это!
– небрежно заметила она.
– Мне можно, это не считается.
– Объясни это сэру Дэвиду Таггерту, моему бывшему начальнику, посоветовал я.
– Я и так уже рассказал тебе слишком многое.
– Тогда почему бы не рассказать все? Ты знаешь, я не болтлива.
– Знаю. Но тебя могут заставить говорить. А я не хочу, чтобы ты страдала.
– Кого же мне можно опасаться?
– Слейда прежде всего. Ну, и есть ещё один тип, которого зовут Кенникен. Вот встречи с ним я хочу меньше всего.
– Если я когда-нибудь и выйду замуж, - неторопливо сообщила мне Элин, - то только за мужчину, у которого не будет от меня секретов. Учти это, Алан.
– Ты думаешь, что если о неприятностях рассказать, то их станет меньше? Вряд ли в Отделе тебя поймут правильно. Власти не считают, что анонимное признание облегчает душу, и очень косо смотрят на психиатров и католических священников. Ладно, расскажу тебе кое-что, но не самое опасное.
Это было в Швеции. Моей задачей было проникнуть в агентуру КГБ в Скандинавии. Операцией руководил Слейд. Кстати, он очень умен, хитер, коварен и, главное, любит побеждать. С враждебной стороны операцией руководил человек по имени Кенникен, и я довольно быстро нашел к нему подход. Для него я был Стюартсеном - шведом скандинавского происхождения, путешественником и авантюристом. Ты знаешь, что я родился в Финляндии?