Игра втемную

Золотько Александр Карлович

– Осталось дня два?

– Не больше.

16 марта 1995 года, четверг, 17-20 по Киеву, район российско-украинской границы.

Вначале мы долго путешествовали по городу. Такого продолжительного катания по улицам родного города у меня в жизни не было. Мы петляли и пару раз проезжали по одной и той же улице. Только первый раз сверху вниз, а второй – наоборот. Пересекли границу города в западном направлении, но потом выехали на объездную трассу и двинулись в противоположном направлении. С трассы свернули на проселок и часа полтора прыгали по колдобинам. Петров молчал, водитель молчал, а я решил не выделяться из коллектива. Командор сам все скажет. Пару раз Петров оборачивался ко мне, но разговора не затевал. У меня возникло время для размышлений, чем я и воспользовался.

Дымченко изложил очень интересную информацию. Все, оказывается,

было не так загадочно, как мне казалось. Выходит, Женька сам напросился на ту поездку, которая зачем-то была нужна нашему главному редактору. А потом все последствия пришлось расхлебывать именно мне и Женьке. Это если не считать женькиного приятеля, которого убили. С этого места начинаем высасывать из пальца. Некто, заинтересованный в разглашении информации по запорожскому банку, узнал, что приятель охранника работает в газете. Ничего загадочного пока нет. Некто даже дает охраннику деньги за возможность связаться с Женькой. Почему именно в нашу газету, а не в столичную? Потому, что именно у нас в городе находятся штаб-квартира АОПа и лично господин Лузьев. Значит, реакция на статью должна последовать стремительно. Лузьев просто взял и позвонил своему знакомому главному редактору. А его знакомый главный редактор сделал очень удивленное выражение лица и все свалил на журналиста и редактора отдела. И стал усиленно теребить редактора отдела на тему, как из этой неприятности выбраться. И я, и Женька в этой ситуации выглядели очень естественно. Я был очень злым, а Женька очень испуганным. А после того, как убили охранника, уже никто не мог проследить цепочку поступления информации. Таким образом, выходит, что смерть охранника была выгодна друзьям Лузьева – утечка информации прекратилась. А врагам Лузьева это было выгодно, поскольку заказчика статьи вычислить стало невозможно. Но! Если уж я смог на основе двух разных статей определить, что через банк должны были пройти грязные деньги для приватизации «Электрона», то об этом должны были подумать и другие люди. А кто является единственной связующей ниточкой между банком, Ассоциацией оборонных предприятий и фондом «Свободный воздух»? У меня появилось беспокойство за судьбу Лузьева. В сложившейся ситуации он скорее мешает своим друзьям, чем помогает. Достаточно одной маленькой неприятности в банке или в концерне у Новикова, и Игорек может здорово пострадать. Туда ему и дорога. Что касается меня…

Я героически взялся распутывать стрельбу в поезде. То, что здесь принял участие Вадим, я себя уже убедил. Очень хотелось посмотреть ему в глаза, но с этим придется подождать. Сережа Парамонов. Этот случай значительно тяжелее. Парамонов подключился ко всей этой истории только по моей просьбе. И все выглядело очень естественно. Убей меня Бог, если не окажется, что заказ на эту статью поступил от людей, связанных с Парамоновым. Оба материала появились в одном номере. И должны были привлечь внимание друг к другу. Если бы я даже не нарыл информации и не создал бы статью в своем воспаленном воображении, знающие люди все равно пристально познакомились бы с материалами. Хотя это возможно только в том случае, когда обе эти сенсации между собой связаны, пусть неявно. Если так предположить, то все остальное неплохо укладывается. После выхода злополучного номера я был просто обречен на широкую известность в узких кругах. Либо так, либо эдак, но мной должны были заинтересоваться. И заинтересовались, на что указывает прослушивание моего телефона и телефона редакции. Хотя тут снова только предположения. Я ухмыльнулся в затылок Петрову. Сегодня он косвенно очень сильно подтвердил это мое предположение. Тот еще хитрец Петров! Он настойчиво подбрасывает мне информацию и с большим интересом следит за моей реакцией и жадно выслушивает мои выводы. Как, интересно, он отреагирует на результаты моего автомобильного размышления?

После того, как я полыхнул в статье своей осведомленностью, мне стали настоятельно скармливать информацию о группе «Сверхрежим», о которой я до того ничего и не слышал. Информацию я об этой группе получил через Владимира Александровича, а затем от Олега Юрьевича в поезде. Потом снова через Владимира Александровича. Петров, в самом начале нашего знакомства, прокомментировал эту ситуацию следующим образом: меня кто-то использовал для прикрытия суеты вокруг остатков группы. И он, Петров, был первым, кто произнес название «Сверхрежим».

Во какой детектив получается, если предположить, что Парамонов работает на россиян, но Петров, скорее всего, работает на украинскую сторону. Билеты в Москву я покупал через человека нашего главного редактора. А обратно мне их доставал Парамонов. И в обоих случаях я ехал вместе с Ниной. Предварительный вывод – Парамонов и Главный имеют общих знакомых.

Если Олег Игоревич действительно нацеливал меня на «Сверхрежим», то можно предположить, что он связан с Парамоновым. Хотя… Это не факт. Ситуацию следует обдумать тщательнее. «Твою мать!» – внятно сказал

я, когда машину подбросило, и толчок отозвался на моих швах. Петров оглянулся, но, не обнаружив особых разрушений, снова отвернулся. Он вообще стал очень неразговорчив после нашего отъезда.

Итак, продолжим. В Москву я повез свои наблюдения по двум темам – «Электрон» и АОП плюс «Белое братство». Там я эти наблюдения и оставил, Взамен мне были вручены анонсы кучи секретных документов, заставляющих предположить, что в России готовится чуть ли не установление военной диктатуры. Анонсы я, слава Богу, выбросил, но мои бумаги вполне могли попасть в чужие руки после того, как Святослава забрали в больницу. Должны же были его отвезти в больницу после аварии. Тут мне стало стыдно. Я забыл о Святославе. Человек так много для меня сделал. Обеспечил мне, совершенно незнакомому типу, проход в Останкино, целый день со мной потерял, познакомил с этими самыми секретными бумагами и все это на глазах Парамонова, который, как мы уже знаем, работает в тихой организации, которая приняла меры к тому, чтобы я понял свою ошибку с публикацией статьи о стрельбе. Тут я еще раз сказал: «Твою мать!», хотя машина прыгнула не очень сильно. Петров хмыкнул и не обернулся. А я сидел на заднем сиденье обшарпанного «жигуленка» и прикидывал, как будет выглядеть телевизионный журналист Святослав Иванов в военной форме. Ведь он наверняка коллега Парамонова. Сережа вывел меня на него и обеспечил возможность плотно пообщаться. Как он заботливо уводил Носалевича от нашей пары.

А может быть, и эта авария была частью спектакля? Не похоже. Парамонов не знал, во всяком случае, я ему не говорил о том, что меня уже просили заняться делом об убийстве Лушниченко. Тем более, что в моем восприятии это убийство ну уж никак не связывалось с не известной мне тогда еще группой «Сверхрежим». Вернее, названия этого я не знал, но о существовании ее я уже слышал. Едем дальше. Парамонов и Святослав пытаются передать мне информацию. Информацию очень скандальную, и хотят передать ее мне, человеку, который засветился перед шпионским сообществом не без их помощи. И это никак не связывается со «Сверхрежимом». Разве что попутчиком у меня в купе, кроме загадочной Нины, оказывается еще и словоохотливый Олег Игоревич. Правда, отработал в этом направлении на все сто процентов. И еще кто-то из них попытался меня подставить с пакетиками сахара. Кому это выгодно? Черт его знает, честно подумал я и стал поглядывать на дорогу. За окном шли дикие и лесистые места.

– До Москвы еще не доехали? – спросил я Петрова.

– Еще и Тулы не было, – спокойно ответил Петров.

– Нам еще долго трястись? – продолжал я расспросы. Раз уж Петров взялся меня катать, то пусть хотя бы экскурсию проводит.

– Вы как относитесь к пешим прогулкам? – вопросом на вопрос ответил Петров.

– Если вы хотите меня высадить с тем, чтобы я шел домой пешком, то лучше сразу пристрелите!

– Домой вы вас отвезем, со временем. Я о пешеходной прогулке спрашиваю потому, что километров пять нам придется пройти – дальше машина не проедет.

– И скоро нам маршировать? Машина затормозила.

– А вот прямо сейчас и пойдем. Вы не переживайте, тут все время идти по ровному. Дорога неплохая и грязи почти нет.

И это он говорит после того, как заявил о полной невозможности полевого образа жизни. Я решил, что счастья на свете не бывает, а порядочного человека найти практически невозможно. Я очень вежливо поблагодарил водителя за приятное путешествие, забрал сумку и вылез из машины. Петров о чем-то переговорил с водителем, тоже вылез из машины и открыл багажник. Оттуда он тоже извлек сумку. Закрыл багажник, поставил сумку на землю и извлек из нее автомат. Покосился на меня, хмыкнул. Вставил магазин и передернул затвор.

– Ну что, пойдем? – бодро сказал он.

– Вы автомат на предохранитель не поставили, – напомнил я.

– Знаю, – ответил Петров и пошел вперед. Я пошел следом.

16 марта 1995 года, четверг, 18-40 по Киеву, Восточная Украина.

Старший сержант милиции Юрий Браташ всегда старался взвешивать свои поступки. Работа в ГАИ давала ему очень много возможностей для пополнения семейного бюджета, но эти возможности Браташ старался использовать очень аккуратно. Он старался не доить машины на автострадах. С одной стороны, «дойка» приносила реальную прибыль регулярно, с другой стороны, нашлось бы слишком много желающих вытеснить Браташа с хлебного места. Браташ конфликтовать по мелочам не любил. Но и упускать свой шанс не собирался. После того, как между Россией и Украиной неожиданно возникла граница и появились таможенники, Браташ понял, что неизбежно появятся и контрабандисты. В связи с этим дежурство на проселочных дорогах стало довольно прибыльным. Деньги поступали неплохие, но Браташ великолепно понимал, что все деньги не заработаешь, а посему всегда делился со своим напарником, младшим сержантом Касьяненко. Так было безопаснее.