Игра. Реванш

Обатнина Мария Юрьевна

«Лёха, Лёха, где же ты так просчитался!!» — Круглый сжал руку в кулак, сдерживая порыв звездануть по равнодушному холодному стеклу. Ставки, сделанные Смолиным, оказались убийственно высокими: первой жертвой, попавшей в жернова адской машины, стал его брат Гарик, затем Вероника, лучший друг Виталий, и, в конце концов, он сам. Смолин оказался не просто потенциально опасен для окружающих, он, будто злой гений-кукловод, даже находясь за решёткой, продолжающий дёргать за ниточки послушных его воле марионеток. Круглов видел, как Алексей на свой лад перекраивает не только свою собственную судьбу, жизнь своего друга, но и единственного сына, вместе с посторонней женщиной, по роковому стечению обстоятельств попавшей в этот жёсткий замес, и это ввергало его в состояние ступора.

Взглянув на безмятежного

Пашку, Круглову стало стыдно за своё малодушие. Алексей рисковал не только его жизнью, но и своей, когда бросился ему на выручку в тот злополучный день его ареста. Вот и теперь, находясь в закрытой тюрьме «Чёрной дельфин» Смолин приложил все усилия на то, чтобы вытащить его, Круглова, на свободу, а он сидит тут и как последний жалкий трус мандражирует, вместо того, чтобы сконцентрироваться на успехе затеянного предприятия.

Выглянув в окно, Виталий заметил, как поезд, замедлив ход, скрипнул колёсами и спустя несколько секунд, железнодорожное полотно сменилось наплывающим перроном.

— Станция «Брянск Орловский». Стоянка поезда пять минут, — объявили в динамиках остановку состава. Пашка с интересом прилип носом к окну, разглядывая вереницу бабусек, радушно встречающих поезд «хлебом-солью» и жареными пирожками. Состав, скрипнув длинным телом, с лязгом остановился. Вагон, распахнув дверь, исторг на улицу первую партию заядлых курильщиков. Виталий, которому отчаянно хотелось курить, чертыхнулся и опустил окно, полной грудью вдыхая свежий вечерний воздух.

— Бабушка, смотри! — Смолин младший указал пальцем на виднеющийся неподалёку ларёк. — Там сникерс!

— Сникерс, говоришь, — Круглов бросил быстрый взгляд в сторону ларька. — Ты хочешь сникерс, Полиночка?

— ДА! — нежный румянец тронул щёки Паши Смолина, длинные ресницы дрогнули, а в глазах заплясали знакомые бесенята. — Папа мне всегда покупал! Бабуля, купи мне Сникерс!

Круглов порывисто встал, одёрнув задравшуюся юбку.

«Минута до ларька, минута обратно, успею, заодно куплю «Пэлл Мэлл», сдохну же, если не покурю!» — решил он и, прихватив свой старушечий редикюль, проворно выскочил из купе, бросив на ходу: «Жди, Полинушка, я мигом».

— Ох, старость не радость, молодость не потеха! — буркнул Виталий, играя на публику, сиречь на проводницу, по-стариковски спускаясь по ступеням. Узкая юбка стесняла движения, ноги на каблуках ковыляли, но Виталий не обращал внимания на эти мелочи. Проковыляв по перрону до ларька, он сунул круглую голову с кудрявым париком и, улыбнувшись намазанными губами, войдя в раж, попросил сонную и заспанную толстую деваху в окошке торговой палатки:

— Доченька, дай бабуле пять «Сникерсов», чипсы любые, две пачки, фисташки, пивко «Балтика четвёрку» и «Орбита», да, ещё блок «Пэл Мэлл». И поживее, красавица, стоянка всего пять минут!

Девица, возликовав, стала торопливо сгружать покупки в полиэтиленовый пакет. Увлечённый покупками Круглов достал из редикюля дешевенький кошелёк, не заметив, подошедших сбоку трёх ражих парней. Двое работали на прикрытие, закрывая сутулыми спинами ларёк, а третий, с испитым, покрытым россыпью веснушек, лицом, дёрнул за ручки сумки, ударив сзади Круглога ногой под колено. Согнувшись, Виталий, не ожидающий нападения, потерял равновесие и ткнулся носом в стекло палатки.

— Отдай сумку, б*ть старая! — рявкнул веснушчатый, со всего маху треснув Виталия ребром ладони по шее. Продавщица, равнодушно зевнув, даже и не думала вызывать полицию, явно опасаясь мести со стороны местных отморозков. Круглый, подвернув ногу, услышал хруст ломающегося каблука, развернулся и, нанёс мощный апперкот, насколько позволяла длинная узкая юбка, попутно с разворота отвешивая мощный хук в нос рыжему детине. Треск материи совпал с хрустом ломающегося носа. Круглов, прорвав оцепление, заехал по почкам одному из дружков, рванул к поезду, но блондинистый парень, с длинными сальными волосами, стянутыми в хвост, ухватив его за шкирку, рывком потянул на себя, сбивая с ног, принимаясь яростно пинать по рёбрам. Парик, свалившийся с головы Круглова, моментально втоптали в чавкающую весеннюю грязь, а бритая как колено голова послужила катализатором к всплеску агрессии со стороны взбесившихся бандитов.

— Мочи его, Кащей, это педик! — крикнул один из них, а двое

остальных, подлетев, стали методично избивать Виталия, нанося беспорядочные удары. Блондин с сальными волосами, грязно выругавшись, опустил подошву кроссовка между ног Виталия брызгая слюной. Охнув, тот согнулся пополам от невыносимой боли. В глазах на миг потемнело, а в паху словно разорвалась атомная бомба. На миг, всего лишь на миг мелькнуло перед глазами осунувшееся лицо Смолина в тюремной робе, и этого видения Круглову хватило, чтобы он с недюжей силой ухватив за лодыжку, опрокинул веснушчатого на землю и, сатанея от слепой неподконтрольной ярости, врезал ему ногой в висок. Крутанувшись на каблуках, он ударил затылком в зубы одного из нападавших, но третий, рассвирепев, надел кастет и бросился на Круглова. Трель полицейского свистка потонула в протяжном гудке поезда. Отморозки, испуганно вскочив, кинулись врассыпную, но один из них, самый хлипкий, успел заехать кастетом прямо в челюсть Виталию. Зуб, описав душу, отлетел на расстояние метра, шлёпнувшись в лужу, в которой мирно плавал использованный презерватив и три сигаретных окурка. Промычав нечленораздельное, Виталий поднял валяющийся в грязи парик и, даже не стряхнув его, нахлобучил на голову, тревожно озираясь по сторонам. На сердце образовалась гнетущая пустота, как в вакууме: убегая, один из дворовой шпаны успел прихватить его сумку, а вместе с ней исчезла не только внушительная сумма денег, но и все документы с проездными билетами.

Состав поезда «Москва — Киев», набирая ход, загромыхал по рельсам, наматывая метр за метром железнодорожное полотно. На миг Круглову показалось, что он увидел в окно испуганное лицо Паши.

— А сумку-то, сумку! — запоздало выкрикнула продавщица, высовываясь по пояс из ларька.

— Твою мать, ПАШКА!!! — заорал Виталий, сломя голову бросаясь вслед ускользающему составу. Юбка, разорванная до колена, путалась под ногами, в груди билась одна единственная тревожная мысль: «Не успел!». Хвост поезда, вильнув, исчез за поворотом, а Круглов, выскочив на перрон, разразился грязной нецензурной бранью, чувствуя, как земля медленно уходит у него из-под ног.

Увидев приближающихся полицейских, Круглов, стараясь не впадать в панику, поправил изгвазданный парик, придал страдальческое выражение злому раскрасневшемуся лицу, и, слегка ссутулившись, повернулся спиной к железнодорожному полотну, приготовившись к разговору с так некстати подоспевшей полицией. Собственно говоря, он плохо соображал, как он будет объяснять блюстителям порядка отсутствием документов, но отступать было некуда, а удирать, спасаясь бегством в данной ситуации самое глупое, что может позволить себе новоиспечённая мадам Васнецова.

«Что, самое глупое ты можешь сделать, если на тебя залаяла собака? Правильно, убежать! Никогда не бойся рисковать, Круглый!» — пришли на ум слова Алексея, и Виталий, сориентировавшись, мгновенно оценил обстановку, рассматривая приближающихся «ментов».

«Двое: пониже и посубтильнее явно стажёр, недавно окончивший школу МВД, другой долговязый, потрёпанный жизнью стопудняк дежурный по вокзалу, явный неудачник. Таких облапошить, как два пальца обоссать!»

Круглов одёрнул разодранную юбку, вживаясь в роль обиженный хулиганами старушки. Дежурный, в сопровождении лопоухого стажёра, неспешно приблизились к нему, старательно хмуря сердитые брови, всем своим видом инсценируя спектакль: «откройте, милиция». Виталию и одного взгляда хватило для того, чтобы сделать нужные выводы: скорее всего, оба полицейских ленивые увальни, совершали обход вверенной им привокзальной территории, и, конечно, в их планы отнюдь не входило составление протокола и разбирательство по делу известных всему микрорайону хулиганов, в энный раз изобидевших очередную залётную жертву. Разглядев на их лицах тупую печать беспросветной лени, Круглов плаксиво всхлипнул и, придав голосу трагическую дрожь, громко выкрикнул старушечьим фальцетом: «ОНИ УДРАЛИ, ВОТ ВЕДЬ БАНДИТЫ! ПОЕЗД-ТО МОЙ УШЕЛ! АХ ТЫ, ГОСПОДИ, ГОРЕ-ТО КАКОЕ!!!», для достоверности разводя руками в разные стороны, рисуя картину: «помогите, хулиганы зрения лишают!». Дежурный, вяло козырнув, махнул «корочкой» и уныло осведомился, сожалея о хорошо прожаренном куске бифштекса, ожидающем его в заботливо приготовленном супругой контейнере с домашним обедом: