Игра
Шрифт:
Лэм построил этот дом, потому что не выносил запустения древней башни, которая казалась ему мрачной и населенной привидениями. Он не боялся привидений, но думал, что новый, более жизнерадостный дом поможет ему избавиться от чувства одиночества, которое охватывало его каждый раз, когда он останавливался на острове. И все же особняк не привлекал его, несмотря на сияющие панели стен и богатую обивку. Однажды он попробовал жить в нем и, к своему ужасу, обнаружил, что чувствует себя здесь гораздо более одиноким, чем в средневековой башне.
Лэм сидел за тяжелым выщербленным столом.
Лэм в который раз осторожно развернул письмо. Оно было от его матери, Мэри Стенли, и датировано двумя неделями раньше. Хотя он всегда ее навещал, когда почему-либо высаживался на английскую землю, в последний раз он этого не сделал. Фактически он не видел ее уже полтора года, что представляло не в лучшем свете его сыновние чувства. Мэри Стенли писала:
Милый мой сын, Лэм, как всегда, я больше всего думаю о тебе. Надеюсь, что у тебя все хорошо и Господь хранит тебя от бед. Мой милый, прошу тебя быть осторожнее. Помни, что я не перенесу, если с тобой что-то случится.
До меня дошли слухи, что ты захватил на море Катарину Фитцджеральд, и, по правде говоря, я нисколько не удивилась, помня наши с тобой беседы. Я могла бы догадаться, что когда-нибудь это должно случиться. Но ты же не просто жестокий пират, как твой отец?
Милый Лэм, я знаю, что ты не похож на Шона, что ты никогда не мог бы поступить так, как он. Говорят, что Катарина очень напоминает свою мать, бывшую графиню Ормонд и Десмонд. Я хорошо помню Джоан. Она была необыкновенно красивой и необычайно сильной и умной. Если ее дочь очень похожа на нее, я боюсь, как бы у вас не нашла коса на камень. Милый Лэм, будь осторожен с этой девушкой. Она может представлять для тебя не просто политическую, а гораздо большую ценность. И еще помни, что Джоан была к нам очень добра, когда ты был еще в пеленках. Из всех дам, кого я встретила в те печальные, но и радостные дни (радостью был ты), она была одной из немногих, кто относился ко мне по-дружески и без жестокости. Я знаю, Лэм, что ты ни при каких обстоятельствах не причинишь вреда ее дочери. И я понимаю, почему ты захватил ее именно таким образом. Только наберись терпения, мой милый, если собираешься завоевать ее, а я подозреваю именно это. С любовью и надеждой Мэри.
Лэм, наверное, раз десять перечитал ее письмо. Ему было стыдно. Нечасто он сожалел о выбранном жизненном пути — какой смысл раздумывать над тем, чего нельзя изменить? И хотя Мэри никогда открыто не осуждала его занятие пиратством, Лэм знал, что она тайком мечтала о том, чтобы в один прекрасный день он стал благородным и чинным английским джентльменом. Это желание было несбыточной, пустой мечтой. Он не мог изменить того, кем и чем был его отец, и наверняка Катарина не смогла
Лэм аккуратно сложил письмо, спрятал его в маленькую шкатулку, в каких женщины обычно хранят драгоценности, и запер ее. Ключ он повесил себе на пояс, а шкатулку поставил на каминную полку и принялся расхаживать по комнате.
Раньше, когда ему становилась на острове одиноко, он имел дело лишь с самим собой. Тогда он мог с этим справиться. Но теперь… Теперь везде, где бы он ни был, куда бы ни смотрел, ему виделась огненно-рыжая соблазнительница. Даже его мать писала о ней.
Он вспомнил, как решительно Катарина отвергла его предложение, и побагровел от злости и унижения. Он знал, что слишком горд для того, чтобы просить ее передумать или хотя бы изменить ее мнение о нем.
Лэм повернулся к огню, стараясь подавить обуревавшие его чувства. Теперь Катарина была при дворе, и на некоторое время это его устраивало. Политические игры зашли слишком далеко, и конца еще не было видно. Но все когда-нибудь кончается, и Лэм задумался, не сделать ли Катарину своей женой даже против ее воли. Зная ее так, как он знал сейчас, Лэм понимал, что не смог бы поступить с ней таким образом. Но и отпустить ее он тоже не мог, особенно к другому мужчине. Он выругался, нарушив тишину каменных стен.
Заметив, что Макгрегор перестал играть и вместе с Ги уставился на него, Лэм снова стал мерить шагами холл и вынудил себя улыбнуться мальчику.
Капитан, что-нибудь требуется? — Ги вскочил. «Мне требуется рыжая девица, такая же страстная, как и я», — подумал Лэм.
Нет, Ги.
Мальчик нерешительно топтался на месте.
— Сядь и слушай музыку, — мягко произнес Лэм. Ги послушно уселся, а Макгрегор сказал:
— К нам кто-то пожаловал.
Лэм тоже услышал негромкий звон колокола на сторожевой башне. Зимой из-за воя ветра только этот колокол и можно было услышать. Вскоре в холле появились матрос с красным от холодного ветра лицом и закутанный в плащ посетитель.
Капитан, этот человек только что прибыл с посланием для вас.
Посетитель, дрожа от холода, снимал капюшон и перчатки. Наверняка он прибыл на остров на борту судна с припасами, за которым Лэм раз в месяц посылал в Белфаст. Человек был незнаком Лэму. Пригласив его сесть, Лэм едва заметно кивнул.
Откуда-то возник лакей, поймал взгляд Лэма и торопливо вышел. Через минуту он вернулся с горячим пуншем и едой. Лэм сказал матросу:
Джейк, иди в кухню погреться и хорошенько поешь.
Краснолицый матрос исчез следом за лакеем.
Лэм уселся на скамью напротив посланца. Макгрегор снова принялся тихонько наигрывать на волынке. Ги отвернулся.
— Кто вас послал? — вполголоса спросил Лэм.
— Джеральд Фитцджеральд.
У Лэма в груди все сжалось. Человек вытащил из-под плаща запечатанное письмо и подал ему. Лэм помедлил, потом поднялся и подошел к окну. Стараясь не выказывать обуревавшего его любопытства, он не спеша развернул письмо и принялся читать. Лицо его побелело от гнева.