Игра
Шрифт:
— Ну же, дай мне что-нибудь.
— Если я дам тебе кое-что, ты отплатишь мне тем же?
Ничего не могу поделать и ухмыляюсь как дурочка.
— Конечно.
— Тогда хорошо. — Он ерзает в кресле и снимает футболку, бросая ее на пол рядом. Раздвигает ноги и поглаживает по промежности брюк, взгляд абсолютно дикий. — Присаживайся.
Я снова испытываю головокружение при виде его тела. Мне удается встать, и я тянусь к нему, как к магниту. Кладу руки на твердую ширину плеч и седлаю
Он тяжело дышит. Я задыхаюсь.
Он стена из мышц и чернил. А я такая мягкая и гибкая.
— Что ж, спрашивай, — говорит он, его голос тихий и нежный как кашемир. Этот голос я буду слышать во сне еще долго после его отъезда.
Его глаза не оставляют мои губы.
Я отодвигаюсь, чтобы лучше его видеть, хотя места маловато. Решаю пока оставить льва в покое, и пробегаюсь пальцами по его плечам, тугим и твердым мышцам. В неярких красках бушует шторм, мастерски затемненный старый корабль с высокими парусами покрывает грудь.
— Эта, — мягко говорю я. — Почему шторм? Почему корабль?
Он минуту жует губы, ища мои глаза.
— Мне было двадцать четыре. Я снова стал заниматься ерундой. Потерял свое преимущество в игре. Но я справился с этим, и стало лучше. В гавани корабль в безопасности, но их строят не для этого. — Он наклоняет голову, будто наблюдая за мной, хотя я смотрю прямо на него. — Это помогает мне, когда становится страшно. Продолжать двигаться.
— Тебе бывает страшно? — спрашиваю я его, не в силах представить, чтоб этот сильный, мощный мужчина чего-то боялся.
— Постоянно, — откровенно говорит он. — Как жизнь может быть чем угодно, кроме как пугающей? Мы родились здесь. Мы не просили этого. И мы ожидаем, что как-то пройдем через это все, проживем каждый день и не умрем. Мы выживаем, и если не сделаем этого, то умрем. — Он смотрит в сторону, качая головой. — Неа. Мы все напуганы, каждый из нас
Я знаю, что и я тоже. Тому столько причин. Мое сердце немного смягчается, от понимания, что кто-то подобный ему может чувствовать себя так же, как кто-то подобный мне.
Я следую пальцами по тексту на его ключице.
— Nunquam iterum, — читаю я. — Латынь, я полагаю?
— Да, — медленно говорит он, глядя в сторону. — Это значит никогда снова.
— Никогда снова, что?
На его губах появляется мрачная улыбка.
— Никогда снова многим вещам.
— Это все, что я получу?
— Об этом, да, — говорит он, наконец, снова встречаясь со мной взглядом. Его зрачки настолько большие, что гипнотизируют меня. — Ты получишь еще один. Когда дашь мне что-нибудь.
Я глубоко вздыхаю и осматриваю каждый дюйм его кожи. Лев. «Надежда сильнее смерти» на боку. Отпечаток лапы с внутренней стороны руки. Стая ворон,
— Corda. Serrata. Pando, — говорю я, пальцы выводят слова.
— Я открываю закрытые сердца, — говорит он.
Я замолкаю, смотря на него.
— Что?
— Я открываю закрытые сердца, — повторяет он. — Это герб Локхарта. Я родился в Локхарте. Это девиз клана.
— Опять же, это ужасно романтично, — говорю я ему. — Вот где ты этого набрался. — Я прикасаюсь к его предплечью, другой герб. — Полагаю, это МакГрегор?
— Ага, хотя здесь должно быть МакГрегор или Клан Грегоров.
— 'S rioghal mo dhream, — пытаюсь сказать я, но запинаюсь. — Что за черт?
— Это род королей, — переводит он. Сухо улыбается мне. — Но я не МакГрегор, и это не мой род. Это многое объясняет.
Я пробегаюсь рукой вниз по его щеке, и он ненадолго закрывает глаза.
— Думаю, я предпочитаю, чтоб ты был романтическим воином, а не разборчивым малым с родословной.
Он наклоняется, медленно открывая глаза, глядя на меня сквозь ресницы.
— Кто говорит, что я воин?
Я понижаю голос.
— Я говорю, что ты воин.
Ты мой воин.
На данный момент.
Он поднимает подбородок.
— Что еще скажешь?
Я устраиваюсь на его бедрах, рука ползет вниз по его брюкам. Отодвигаюсь, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу, опираясь на его плечо.
— Я говорю, что тебе нужно вытащить свой член, воин.
Он протягивает руку и проводит по моим волосам.
— Вовлечь тебя в битву?
— Что-то в этом роде, — я кусаю губы, когда тяну молнию вниз. Я могу почувствовать его твердого, обнаженного и готового подо мной. Я адски мокрая.
Он знает. Он кладет руку мне между лопаток, другой скользит между моих ног, толкая платье вверх. Мой клитор кричит от удовольствия в тот момент, когда его пальцы скользят по нему, гладкому и твердому.
— Господи, — бормочет он, глядя на меня блестящими глазами. — Ты всегда готова.
— Только с тобой, — говорю я, наклоняясь вперед и целуя его шею, вдыхая его лесной, пряный аромат, бросающий меня в новую волну похоти. Я могла бы прожить всю жизнь, похороненная здесь, ощущая пульс на его шее, вдыхая его мужскую сущность.