Игрок, забравшийся на вершину. Том 6
Шрифт:
Но некому было ответить. Я было уже далеко, когда почувствовало чьё-то присутствие. Доброе и мягкое. Такое знакомое и родное, но… Его лучи с трудом пробивались сквозь волны злобы и боли.
Свет, спрятанный на самом Дне, нуждался в помощи. Казалось, ещё немного — и эта добрая частица навсегда исчезнет в пучине неконтролируемой энергии ненависти. Но, несмотря на то, что он был погребен под тяжестью отчаяния, унижения, страха, одиночества и снедавшей несправедливости, от него исходила волна умиротворения. Будто живительная влага, коснувшаяся уст жаждущего
— Братик…
Детский голосок, донёсшийся из пучины тьмы, был спокоен и радостен.
— Сын…
Взрослый мужской голос, родной и пахнущий заботой.
— Родной…
Когда-то давно это слово ассоциировалось с женщиной, создавшей Я. Голос был печален, и, слыша его, я будто воочию увидело грустную улыбку на женском лице.
— Уилл!.. Парень… Дорогой… Посланник… Ворон… Белый Ворон!
Десятки голосов, резонирующих друг с другом, но всё же отчётливо различаемых среди остальных, доносились со Дна, напоминая о чём-то добром, приятном и очень-очень важном.
Несущая свет сущность замерла, вглядываясь во тьму. Ей хотелось вернуть эти воспоминания, но пышущее злобой Дно норовило сжечь, как только коснётся его.
Почему? Почему оно ненавидит меня? Почему хочет уничтожить и поглотить?
Эти вопросы возникали вновь и вновь, пока Я, больше не в силах терпеть, не обратилось к источающему тёмную энергию пространству:
— Что ты такое?! За что так ненавидишь меня и всё вокруг? Ответь!
— Подойди ближе и ты получишь ответы…
— Ну же…
— Давай…
Шёпот, доносившийся из Ямы, призывал к действию, и светлая сущность, замерев в нерешительности, всё же робко двинулась вниз, дрожа и готовясь бежать в случае опасности.
Ближайший шип был небольшим. Витавшая вокруг него чёрная субстанция потянулась навстречу Я, как только оно приблизилось. Сущность в ответ медленно вытянула конечность и, сжавшись, словно зажмурившись, коснулась тёмной энергии.
Резкая боль, пронзившая свет, заставила его сотрясаться в агонии, но вместе с этой болью пришло и воспоминание. Плохое. Одно из тех, что когда-то закапывали на этом самом Дне, пряча под замками и печатями.
Как только агония закончилась, на теле светлой сущности появилось чёрное пятнышко размером с рисовое зернышко. Вместе с этим, Я получило новое знание.
— Ты и я, мы были одним целым?
— Верно. Зная это, примешь ли ты меня обратно?
Пусть и не всё, но многое стало понятно. Эта тьма была когда-то её частью, но по неведомой причине их разделило, и, думая об этом, светлая сущность вновь остановилась. Хватило одного укола, чтобы понять: выдержать все эти шипы, всю эту чёрную энергию будет просто невозможно. Тогда зачем страдать?
Взгляд вниз. Я почувствовало, как постепенно угасает пойманный в ловушку свет, но для того чтобы его достичь придётся спуститься на самое Дно и собрать всю тьму. Проникнуться ей и впитать…
То, что копилось годами. То, что с самого детства
Вопрос, который сейчас задавало себе я, был таков: стоит ли бороться ради этого света? Столь ли важно то, что там хранится? Может, голоса, что оно слышало, были обманом?
— Ты правду хочешь вновь объединиться?
— Конечно. — Голос из тьмы усмехнулся. — Ведь иначе я не вырвусь на свободу.
— Что это значит?
— Неважно. Ты так и будешь медлить?
Как бы светлая сущность ни скрывала, она не могла бросить часть себя. «Самое главное, не дать второму я взять вверх. Тогда всё будет в порядке».
С этой мыслью она начала медленно спускаться, принимая на себя удары шипов, которые, прокалывая её хрупкую эфемерную субстанцию, постепенно загрязнили ту, сливаясь и образовывая новую форму.
Боль сковывала, вгрызалась клыками в самое нутро и когтями разрывала хорошие воспоминания. Словно нетерпеливое дитё, срывающее праздничную обертку с подарка, негативная энергия потрошила свет, стирая грань и вытаскивая наружу всё то неприглядное и чёрное, что пылилось в чертогах разума.
Но вместе с собой, боль приносила забытые знания. Постепенно погружаясь на самое дно, Я вспомнило своё имя.
— Уильям… Это я.
Он вспомнил голос матери, которая, убаюкивая маленького мальчика, рассказывала, почему его назвали именно так. «Хранимый судьбой», так оно расшифровывалось. Казалось, значение этого имени было насмешкой над его жизнью. Бедный, озлобленный, утопающий в ненависти к этой самой судьбе, которая, вот же ирония, должна была его защищать.
Лишь когда родилась сестра, мальчик переосмыслил значение своего имени. «Хранимый судьбой» превратилось в «Охраняющий судьбу». Но не свою.
Это призвание, взваленное на собственные плечи, позволило ребёнку переродиться, обрести цель и желания. Стать стражем и где-то может быть даже героем в глазах одного важного человечка.
Уилл оглянулся по сторонам и, больше ни секунды не раздумывая, полетел вниз. Он не может потерять это! Ни за что!
Если раньше шипы прокалывали его по одному, по два за раз, то сейчас он собирал на своём пути сотни, только теперь вместо боли, которую они должны были нести, те плавно растворялись в нём.
Уилл понял.
Понял ещё давно, но никогда не задумывался над этим всерьёз. Всё то, что он пережил, сделало его тем, кем он стал. Тёмные осколки были тенью светлых воспоминаний, и одно не могло существовать без другого.
Когда-то давно, когда проходил испытание на специализацию, он сказал сознанию основателя почти то же самое: «Тьма и свет, всегда шли рука об руку».
Но в тот раз он не задумывался о том, что, по сути, каждый является иллюстрацией этого выражения.
Уилл искренне считал, что состоит из тьмы. Он не догадывался, что чистый и непорочный свет сестры, который он защищал, может находиться где-то и внутри него.