Игрок

Темень Натан

Старик тяжело опустился на край стола, сунул руки ладонями подмышки, будто ему стало холодно. Сказал, отведя глаза:

– -Я пытался вывести формулу. Масса тела, скорость. Ускорение. Сила. Всё напрасно. Я всё думал, что вот-вот найду связь. Вот-вот мне откроется алгоритм, который объяснит всё. "Он просто очень сложный, - говорил я себе.
– Подожди, Бонифаций, подожди немного". Так вот - нет никакой связи. Формулы, которая может связать этот мир, не существует.

Он засмеялся, раскачиваясь из стороны в сторону.

Убираю кинжал. Не знаю, о чём он говорит, но дальше тянуть

нельзя. Чёрт с ним, с этим свихнувшимся монахом. Закрою его здесь, и скажу вождю, что храм наш. Вот только возьму эти зелья. Зря, что ли, они тут стоят?

Протягиваю руку и хочу взять со стола бутылки с зельями.

– -Пароль, - буднично говорит старик.

Моя рука повисает в воздухе.

– -Что?

– -Не сочти меня бюрократом, дружище. Но ты ещё не доказал, что я говорю с настоящим Аристофаном. Сам знаешь, правила есть правила. Как договаривались. Ты говоришь пароль, я отдаю тебе твои вещички.

А старичок-то непрост. Что же он тут тогда разливался, как соловей в брачную ночь?

– -Ты же узнал меня, Бонифаций. Зачем тебе какие-то слова?

Напрасно я это сказал. Монах скалит зубы, подцепляет с полки бутылку с зельем и неуловимо быстро сбрасывает на стол. С тонким звоном бутылка разбивается о столешницу. Выплёскивается синяя лужица, и тут же оборачивается клубами дыма. Невольно вдыхаю этот дым - самую малость. Успеваю почувствовать его вкус - как перезрелая ежевика.

В следующее мгновение оказываюсь на полу. Руки-ноги как деревяшки, ничего не чувствую. Ощущение не из приятных. Будто по затылку огрели пыльным носком, набитым песочком.

Монах наклоняется, его лицо плавает надо мной, как бледная медуза. Пытаюсь заговорить, не получается.

– -Жаль, что ты - не он, - старик, кряхтя, присаживается на корточки рядом, запускает руку в мешок с моими вещами. Вынимает свитки, вертит перед глазами, откладывает в сторону.
– Но ничего, плохая копия тоже сгодится. Тысяча золотых на дороге не валяется.

Дёргаюсь на полу, пытаюсь добраться до меча. Старик замечает моё движение, и отталкивает клинок подальше:

– -Зря стараешься, приятель. Зелье крепкое, сварено как надо. Листья сезирна - это тебе не фунт изюма, хе-хе. А всё-таки жаль, что ты не тот Аристофан, которого я знал. Может, я бы ещё и подумал, говорить тебе заклинание или нет.

Он вытаскивает из моего мешка пару пузырьков, презрительно хмыкает, ставит на пол. Достаёт рыбий хвост, и с брезгливой гримасой помахивает перед моим лицом:

– -Эх, молодёжь. Всякую дрянь в поклажу тащат.

Рыба шлёпается на камни. Монах запускает руки по локоть в мою поклажу, и вытягивает на свет шкатулку. Ту самую, с магическим замком, что я добыл в сожжённой наёмниками деревне. В хижине птица Золтана, которого я убил. Я ведь совсем забыл про неё.

– -А вот это интересно. Очень интересно. Что там у тебя?

С трудом проталкиваю через горло застрявший ком воздуха:

– -Какое заклинание?

– -Ах ты, новичок, новичок - снисходительно тянет старик, взвешивая в ладонях шкатулку.
– Ничего-то ты не знаешь. Аристофан владеет словом. Так думают глупцы. На самом деле всё гораздо сложнее. Но суть одна: слово это управляет миром. Он проник в суть вещей,

твой предшественник. Он мог умереть и возродиться вновь. Вот только незадача - возрождается игрок... ты знаешь, что такое игрок, парень? Возрождается игрок чистым, как младенец. Для него это равно смерти. Да все и думают, что это смерть. На самом деле, умерев и возродившись несколько раз, однажды неудачливый игрок умирает насовсем, а вместо него приходит другой. Совсем другой человек. А для того, кто позволил себе погибнуть слишком часто, всё кончено. Аристофан... кроме всего прочего, он создал заклинание, услышав которое, восстанавливал утраченную память. Нужно только, чтобы кто-то его вовремя сказал. Понимаешь? Я - тот человек. Для этого я сижу тут, копчу стены храма. Для того, чтобы когда-нибудь один дикий эльф пришёл сюда, и получил обратно свои воспоминания. Или не получил.

Монах трясётся от смеха, покачивается рядом со мной на полу, хватается скрюченными пальцами за ножку стола.

– -Он предупреждал меня. "Смотри, Бонифаций, может случиться, что вместо меня придёт кто-то другой. В моём обличье. Так ты спроси у него пароль. Спроси у него пароль, Бонифаций, и если он не ответит, убей его. Убей без жалости, ибо это буду не я. Потому что я пароль вспомню, даже если буду чист, как младенец". Вот так, новичок, подделка под моего старого друга. А всё-таки жаль, что ты - не он.

– -Почему?
– хриплю перехваченным горлом. Крепкое зелье сварил монах, ничего не скажешь. Руки до сих пор, как деревяшки. Видно, придётся тебе сейчас умереть, Эрнест. Ничего не поделаешь. Не надо было жалеть старого друга.

– -Почему жаль, что ты - не он? Потому, что я хочу знать это слово.
– Старик наклоняется ко мне, дышит в лицо.
– Если бы сюда пришёл настоящий Аристофан, я одурманил бы его зельем, так же как тебя. А потом узнал бы секрет вечной жизни. Я вырвал бы слово из него, как рыбак вырывает крючок из глотки пойманной рыбы. Вместе с внутренностями. Я устал ждать. Пока ты наслаждался жизнью, я гнил здесь, в этом подвале. Хватит. Верховный маг говорил с богами. Он даст мне то, что я хочу. Чёрный господин награждает за службу. Да, награждает.

Он переводит дух, руки его дрожат, дрожит кожа на сморщенном горле:

– -Ну что же, пора умирать, парень. Пора умирать.

– -Погоди. А последнее желание?
– тяни время, Эрнест. Тяни, хоть это бесполезно.

Старик фыркает, выпячивает сизые губы:

– -Последнее желание? Чего ты хочешь - глоток воды, взглянуть на солнце, трахнуть девку? Говори скорее, и покончим с этим.

– -Скажи мне то, что должен был сказать. Заклинание Аристофана, которое возвращает память.

– -Надеешься, что ты - это он?
– старик морщит нос в усмешке, скребёт подбородок скрюченными пальцами.
– Почему бы нет. Слушай, неудачник.

Он глубоко вздыхает, набирает в грудь воздуха. Лицо его бледнеет ещё больше. Потом закрывает глаза, и гулко, нараспев начинает говорить.

Глава 40

Старик выговаривает заклинание, повышая голос, всё громче и быстрее. Слова складно цепляются друг за друга, как в песне. Да это она и есть, только по хриплому голосу монаха этого сразу не понять.