Игрок
Шрифт:
Здесь люстры светят тусклее, и зеркала подёрнуты слоем пыли. Официанты двигаются лениво и нехотя, словно они делают курортникам одолжение, принимая у них заказы. Однако, пара стопочек «Столичной» или такое же количество бокалов благородного крымского коньяку — и разница между этим местом и, скажем, «Ореандой», уже не так бросается.
Ноздри щекочет запах вожделенных, хотя и слегка пригоревших закусок. Певичка, которая фальшивит на пол-октавы, вдруг берёт своим голосом за душу, а формы местных дам каким-то
Утром и днём это место мало отличается от обычной столовки. Здесь завтракают курортники, сонные и обгоревшие, с полотенцами, сланцами, зонтиками и шумными детьми со спасательными кругами и панамками. Люди из Воронежа и Норильска, Иванова и Свердловска знакомятся, обсуждают погоду, комаров, волнение на море и чурчхелу.
Но вечерами здесь витает аромат приключений и авантюризма. Семейные постояльцы коротают в своих номерах, а в ресторан спускаются холостяки и те, кто по каким-то причинам оказался во временном, и оттого ещё более привлекательном одиночестве.
Этим состоянием ловко пользуются не только любители в лице разбитных разведёнок и мастеров выпить на халяву, но и профессионалы.
За одним из столиков, к слову, сидят три дамы соответствующего рода занятий, выдающие себя не вызывающей внешностью или смелым гардеробом, а внимательными и хищными взглядами, а так тем, что они уже достаточно длительное время мусолят одну бутылку минеральной воды на троих. Действительно, кто же будет напиваться на работе, да ещё и за свой счёт?
Они выглядят, между прочим, бледнее моей спутницы.
— Ты не переборщила? — интересуюсь я на всякий случай.
— Сам же сказал, чтобы все обратили внимание, — парирует Аллочка. — Так и происходит, разве нет?
На мою спутницу реагируют бурно. Даже мужчины, имеющие в своей компании дам, украдкой бросают взгляды. Что уж говорить про более темпераментных товарищей. Я на её фоне совершенно теряюсь, впрочем, так и задумывалось, только, пожалуй, не в подобном масштабе.
Доведись сейчас кому-нибудь поинтересоваться нашей внешностью, любой очевидец охотно и подробно опишет Аллочкину юбку и серьги, а потом добавит «и с ней был ещё какой-то невзрачный».
Моё присутствие, всё-таки, остужает самые горячие головы, но стоит понимать, что это лишь временно. Я же между тем веду себя в строгом соответствии с выбранной ролью, сорящего деньгами фраера, пропавшего под влиянием эпатажной местной красавицы.
Аллочка снимает свои солнечные очки и, пожалуй, удваивает произведённый эффект. Её глаза, как будто очерчены углём, а веки выкрашены голубым мелом. Не девушка — фреска.
Привлечённый её видом, к нашему столику подруливает официант.
Нам шампанского, — не разочаровываю его.
— «Советского Крымского», Новосветского, — уточняет Аллочка, демонстрируя
— И вот ещё, — добавляю, припечатывая ладонью к столу червонец, — Как вас величать?
Привычные в двухтысячные бейджи ещё не в ходу.
— Анатолий.
— Анатолий, — говорю, — мы здесь новенькие. Вы не могли бы взять над нами, так сказать, шефство?
— Севрюгу не берите, — с полуслова понимает он, — и паштет тоже не рекомендую. Балык свежий, ещё чахохбили и дичь.
— Дичь! — соглашаюсь.
В памяти сразу всплывает. «Федя, а под дичь, будешь?!»
Официант покидает нас, и я натыкаюсь на внимательный взгляд Аллочки.
— А ты хорош! — замечает она.
— Просто воспринял твои слова насчёт отравления всерьёз, — отвечаю.
Купюра работает магическим образом, и наш стол начинает заполняться сырными нарезками, лёгкими закусками и фруктовыми тарелками.
Анатолий, жестом фокусника с лёгким хлопком открывает бутылку и разливает пенящийся напиток по хрустальным бокалам.
— За наше случайное знакомство, — провозглашаю я тост.
Аллочка не понимает иронии и молча поддерживает.
Вечер движется своим чередом, и моя спутница, которая словно яркая, но далёкая комета приковала к себе на время все взгляды, успевает примелькаться.
Конечно, время от времени подруливают и кавалеры с целью пригласить её на танец. Сначала это практически хрестоматийный «торговец гвоздиками» с Кавказа, затем немного сумрачный и изрядно набравшийся мужичара, похожий на рабочего-вахтовика.
Во втором случае я даже всерьёз напрягаюсь, однако всё обходится мирно и без хамства. Девушка достаточно явно демонстрирует желание никуда не уходить, а продолжать сидеть за столом и употреблять шампанское, закусывая деликатесами. Силком её на танцплощадку, понятно, никто тащить не собирается.
Вообще, на мой взгляд, большинство подобных ссор провоцируется самими барышнями из любопытства, а также скудности фантазии и недоразвитости инстинкта самосохранения. Любят они доводить ситуацию до края, не осознавая, что та легко выходит из-под контроля, и обратно не возвращайся, сколько губки ни надувай и ножками не топай.
Наконец, оркестр играет что-то томное и неспешное, и мы вместе с Аллой направляемся к танцующим парам. Но до места назначения не доходим.
— Муха, — я едва не врезаюсь в своего приятеля. — Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами?
Поэт тоже старательно изображает удивление. С момента нашей последней встречи прошло не более суток.
— Фёдор?! — восклицает он, — Вот уж не ожидал.
Мой вариант внедрения в узкую игровую компанию вызывает у него немалый дискомфорт. Поэт испытывает муки совести, которые, однако, уступают перед страхом потери единственной жилплощади.