Игроки и любовники
Шрифт:
Плам зевнула.
– Она отключилась на ночь, – и принялась снимать свитер.
– Где вы были? – шипел Эван. – Я попал в госпиталь. Посмотри на мою руку.
Плам устало взглянула на него.
– Сам виноват. Мы говорили тебе: иди за толпой. Нужно было не дергаться. Вот тебя и нобили.
Эван сидел на краешке кровати и смотрел, как Плам расстегивает и снимает джинсы. На ней не было трусиков, только грязный лифчик, который когда-то был розовым. Несмотря на жир, ее тело казалось удивительно гладким. Огромная белая масса. Эван почувствовал возбуждение. Плам это заметила. Он неловко сбросил
Они обе видели его. И восхищались его худым телом. Они гладили и ласкали его. Обе отлично делали минет, и хвалили размеры его мужского естества.
Они расставляли ноги и разрешали ему делать все. Сначала Эван смотрел и только изумлялся, но, в конце концов, решился и на остальное. Теперь он хотел этого, так что Плам вполне подойдет, хотя он предпочитал Глори.
– Я страшно устала, – пожаловалась Плам. – Мы только что с вечеринки. И на кровать нельзя, Глори отключилась.
– На пол, – пробормотал Эван. – Мы ляжем на пол.
– Черт, – злилась Плам. Но тем не менее она легла и расставила толстые ляжки. Эван склонился над ней, как крошечная собачка. От Плам страшно несло, но ему было безразлично. Может быть, наконец он становится сыном своего отца.
Артур Соренсон сидел у стойки портье и смотрел на новые часы со светящимся циферблатом. Это был подарок к восемнадцатилетию, которое он отпраздновал две недели назад. Стрелки показывали два сорок пять. Он уже час сорок пять на дежурстве, и скоро можно будет выпить кофе.
Молодой человек оглядел опустевший холл гостиницы, с гордостью думая, что впервые ему поручили дежурить в одиночку. Обычно в ночную смену с ним был мистер Ридли. Но он позвонил сегодня и объяснил, что его дочь пострадала на концерте Эла Кинга. Мистер Ридли сказал, что Артур может подежурить один, но пост оставлять ни в коем случае нельзя. Мистер Ридли работал в этом отеле двадцать два года. Артур Соренсон – только две недели. Он гордился, что мистер Ридли полностью доверял ему.
Он фальшиво свистел, когда у входа остановилось такси, и появился пассажир. У портье была специальная кнопка для связи с полицейским участком. В наше время нужно быть предельно осторожным. Артур поставил ногу рядом с кнопкой, а мужчина подошел к стойке.
– Добрый вечер, сэр, – вежливо сказал Артур, раздумывая, что лучше было бы сказать «доброе утро».
– Ключ от двести двадцатого, – прорычал мужчина. Это был потный толстяк в страшно яркой одежде.
– Да, сэр, – Артур немедленно посмотрел в книгу записей, выяснил его имя и протянул ключ.
– Спасибо, мистер Сантан. Толстяк сгреб ключ и исчез в лифте.
Артур опять посмотрел записи. Берни Сантан. Ну и имечко! Он входит в группу Эла Кинга. Теперь все ясно. Они там все со странностями. Одна из горничных рассказывала ему о приеме. Вот это действо! Пять минут назад в отеле появилась женщина. В темных очках и норковом манто. Странно, ведь стоит середина лета, и меховая шуба явно не по сезону. Она спросила номер люкса Эла Кинга и, пока Артур дозванивался, чтобы узнать, пропустить ли ее, эта дамочка разглядывала дорожку на колготках – до самого бедра. Вполне очевидно, что на ней были только колготки и норковое манто.
Если
Артур давно подумывал, не поменять ли карьеру клерка на карьеру певца. Все говорят, что у него прекрасный голос. Но шоу-бизнес – тяжелая профессия. Работа клерком тоже содержит определенные возможности. Хотя мистер Ридли не воспользовался ими.
Артур вздохнул, опять посмотрел на часы и подумал, не выпить ли чашечку кофе. Вокруг никого, а он потратит всего несколько минут. Никто не узнает, что он оставлял пост.
Мелани принялась жаловаться, как только самолет приземлился. Они не могли поймать такси. Не было носильщиков, чтобы поднести багаж.
– Я просто не знаю! – возмущенно воскликнула Мелани. – Оставайся с чемоданами, Эдна, а я все организую.
Эдна одиноко стояла рядом с багажом, стараясь не обращать внимания на пьяного бизнесмена, который прилетел тем же самолетом и не мог нанять машину.
Эдне хотелось плакать. Она устала, ей все надоело. Они опоздали на несколько часов, и день рождения Эла уже прошел. Когда они доберутся до отеля, будет три ночи. Эл, конечно, спит, и ему будет неприятно, что его отдых прервут.
Будь проклята Мелани и ее глупые планы! Они поехали только для того, чтобы попасть на день рождения Эла.
От злости Эдна заплакала. И слеза покатилась по щеке. Пьяница моментально подскочил к ней.
– Не плачьте, – пробормотал он. – Мы все повеселимся. Хотите развлечься, леди? – он нагло подмигнул. Эдне показалось, что это последняя капля, переполнившая ее терпение. Он отвернулась и разразилась рыданиями.
– В чем дело? – раздраженно спросила Мелани, возвратившись. Она привела с собой приятного клерка, который поставил их багаж на тележку, а потом в собственной машине отвез в город.
Когда они добрались до отеля, этот мужчина и Мелани обменялись адресами и долгими многозначительными взглядами. Мелани всегда работала быстро.
– Ха-ха! – визжала Лин. Она сняла норковое манто и колготки. Вместе с Элом и Золотой леди они обливались пеной для бритья. Белые хлопья летали по всей комнате. Когда Эл обмазывал пеной грудь Золотой леди, она истерически хохотала.
– Не так сильно, – вопила она.
– Боишься, что отвалятся? – скалился Эл.
– Если это и случится, она купит себе новую парочку! – смеялась Лин, которая гордилась своей маленькой, но естественной грудью.
– Стерва, – шикнула Золотая леди. – Ревнивая стерва!
Они начали шутливо бороться. Эта сценка была явно подготовлена заранее, чтобы удовлетворять клиентов.
Эл наблюдал, но без интереса. Голова начинала болеть. Почему бы не дать им денег и не отослать домой? Он знал, что они профессиональные шлюхи. Ну и что? С проститутками всегда все ясно. Они не просят написать автограф между ног.
Эл немножко взбодрился, когда борьба начала перерастать в нечто иное. Золотая леди гладила бедра Лин, она наклонилась перед негритянкой. Американцы называют лесбийскую любовь смешным выражением – «склонить голову». Чудаки. В Англии совсем по-другому.