Игроки
Шрифт:
IV
Ты отчаянно думаешь, ища выход. Ты выиграл, они проиграли. Однако ты проиграл тоже — как и Земля. Тебя не волнует, читают они в твоем сознании или нет. Ты пытаешься отыскать хоть какую-то возможность. Может, удастся заключить с ними сделку?
«Нет, — мыслью отвечает тебе Камелон. — Если ты добровольно отдашь нам корабль, деньги, книги и аппаратуру в обмен на твою жизнь — которая сейчас в полном нашем распоряжении, — мы сможем вернуться домой с честью. Но тогда ты сумеешь предупредить Землю. И, как ты рассуждал несколько часов назад, возможно,
Ты смотришь на всех сразу — и глазами, физически, и отчасти заглядывая в их разумы, — и видишь, что да, они согласны со своим предводителем, и так и будет.
Дарл думает:
«Камелон, мы должны лететь. Это путь к смерти, но мы должны лететь. Убьем его быстро, и пусть наше бесчестие свершится».
Камелон смотрит на тебя.
— Постойте! — в отчаянии говоришь ты вслух. — Я думаю, вы действительно игроки. И если вы игроки, то дайте мне шанс выжить, пусть даже совсем ничтожный. Скажем, один к десяти. А в обмен на этот шанс я по доброй воле отдам вам и свои вещи, и то, что выиграл. Тогда не получится, что вы все это украли, и, значит, ваша честь не пострадает. Вам не придется кончать жизнь самоубийством после того, как вы доставите свое сообщение.
Это новая идея. Они во все глаза глядят на тебя. Потом, один за другим, склоняются к отрицательному решению.
— Один шанс к ста, — говоришь ты.
Реакция та же самая.
— Один шанс к тысяче! Я думал, вы игроки.
«Соблазнительно, если не считать следующего, — думает Камелон. — Если мы оставим тебя здесь живым, ты можешь написать сообщение для тех, кто вернется за тобой через тридцать девять дней, даже если ты до этого и не доживешь».
Ты на это и рассчитывал, но они же читают в твоем сознании. Проклятые существа, способные рыться в чужих головах! И все же любой шанс лучше, чем ничего.
— Заберите с собой все, что необходимо для письма, — говоришь ты.
Борл думает Камелону:
«Можно сделать кое-что получше — поставить психический блок на его способность писать. Один к тысяче — это очень мало, Камелон, и может спасти нашу честь. Он говорит, мы — игроки. Можем мы позволить себе такую игру?»
Камелон глядит на Дэвида, на Дарла. Поворачивается к тебе и поднимает руку. Ты теряешь сознание.
Пробуждаешься внезапно и полностью. Свет еле горит. Внутри купола все выглядит иначе, чем прежде. Ты оглядываешься и осознаешь, что они забрали большую часть находившихся здесь вещей. И с тобой лишь один тарн — Камелон. Ты садишься на койке и смотришь на него.
Он говорит тебе мысленно:
«Мы даем тебе один шанс из тысячи, Бобтайер. Мы все рассчитали тщательно, все организовали. Я объясню тебе подробности».
— Валяй, — говоришь ты.
«Мы оставили тебе пищи и воды только-только чтобы выжить, и ты не умрешь от голода или жажды, если будешь тратить все это очень бережно. Мы с особым тщанием изучили особенности твоего организма, пределы твоей выносливости. Мы, как предлагал Борл, заблокировали твою способность писать, чтобы ты не смог оставить сообщения. Но не это, конечно, ограничит
— В чем соль, если вы оставляете мне достаточно воды и еды? Кислород?
— Правильно. Мы забрали твою кислородную систему и заменили ее своей. Она гораздо проще. Видишь эти тринадцать пластиковых контейнеров на столе? Каждый содержит достаточно жидкого кислорода, чтобы его хватало — по самым тщательным расчетам — ровно на три дня, если ты будешь как можно меньше двигаться. Кислород растворен в связующей жидкости, которая сохраняет его в жидком виде, давая возможность испаряться все время в одном и том же точно рассчитанном объеме. Связующая жидкость также абсорбирует продукты дыхания. Ты должен открывать один бак раз в три дня — или если почувствуешь, что тебе не хватает кислорода. Это ощущение может возникать на протяжении нескольких минут раз в три дня.
Но все равно, в чем суть такого решения, недоумеваешь ты. Тринадцать контейнеров, каждый рассчитан на три дня, если расходовать кислород с осторожностью. Вместе получается тридцать девять.
Тебе не приходится задавать вопрос вслух.
«Один из контейнеров отравлен, — думает Камелон. — Это не имеющий запаха газ, который будет испаряться вместе с кислородом. Его хватит, чтобы убить десять человек твоего веса и сопротивляемости с характерным для вас обменом веществ в организме. Без специального оборудования и аналогичных нашим знаний химии найти именно этот бак возможности не существует. Ты умрешь в тот день, когда откроешь его».
— Прекрасно, — говоришь ты. — Но какой же это шанс, если я должен использовать все тринадцать контейнеров, чтобы дотянуть до конца срока?
«Есть очень небольшая возможность — и мы рассчитали ее чрезвычайно тщательно, — что ты сможешь выжить и с двенадцатью контейнерами кислорода. Если выдержишь такой режим и если выберешь правильно, а это один шанс из тринадцати. Сочетание двух этих шансов и дает тебе один шанс из тысячи. Мы улетаем. Мои товарищи ждут меня на корабле».
Он не прощается, ты тоже. Ты провожаешь его взглядом и видишь, как закрывается внутренняя дверь.
Ты подходишь к столу и смотришь на контейнеры с кислородом. Все они выглядят одинаково. Воздуха мало, дышать трудно. Вскоре тебе придется открыть первый. Отравленный? Тот, яда в котором хватит, чтобы убить десять человек?
Может, так будет лучше — если ты сразу же ошибешься и все будет кончено. Яд не имеет запаха; возможно, смерть будет безболезненной. Ты жалеешь, что не спросил об этом; он наверняка ответил бы тебе. Скорее всего, да, безболезненной, — или ты принимаешь желаемое за действительное?
Ты оглядываешься по сторонам. Они не оставили ничего ценного, за исключением тринадцати контейнеров, пищи и еды. На вид пищи и еды не так уж много, учитывая, сколько дней впереди. Но, скорее всего, достаточно — пусть и только-только, — если тратить продукты бережно. Наверное, они боялись, что если оставят тебе излишек воды, ты сможешь найти способ получить из нее кислород. Они ошибались на этот счет, но решили не рисковать — если не считать риска один к тысяче, который они тебе все же дали.