Игроман-С
Шрифт:
Итак, значит, раненый охранник Ивагин театрально валился на песок с криком: «Чтоб вам, суки, исписаться». И испускал дух.
– Охранник Ивагин, ты убит! – извещал мир о непоправимом подполковник Данзас из Санкт-Петербурга, невесть откуда взявшийся во сне мальчишки лицейский товарищ и секундант Пушкина.
На этом месте заканчивался детский кошмар Антошки.
Позже его сменили студенческие видения.
В отрочестве, перебравшись из Димитровграда в Москву, Антон Ивагин учился в двух институтах одновременно. За второе высшее нужно было платить, если бы не одна лазейка. В приемную
С раннего детства Антошка здорово играл в футбол, сначала во дворе, а затем в составе юношеской команды «Лада» (Димитровград). В академию московского «Спартака» Антон Ивагин был приглашен, когда ему исполнилось 15 лет. Финты юного полузащитника, которые он закладывал во время матчей Всероссийского турнира в Москве, так восхитили столичного тренера, что он лично приехал в Димитровград за талантливым пареньком.
Мама не противилась отъезду сына, так как сила тумаков охранника Ивагина с каждым годом все нарастала. А отец считал, что футбол куда быстрее обогатит его отпрыска, нежели работа охранником, а хуже того – нафталиновым библиотекарем.
Студенческий кошмар Антона Ивагина был таким: в течение одного дня он получал неуд на экзаменах сразу в двух институтах, и его тут же отчисляли. В реальной жизни студент Ивагин справился с поставленной целью, став дипломированным журналистом и преподавателем физкультуры.
Еще один кошмар молодости Антона часто напоминал о том, как глупо и жестоко оборвалась его спортивная карьера.
Этот кошмар ему был известен до мелочей.
Вот он на мокром после дождя футбольном поле принимает мяч и первым же касанием левой ноги пробрасывает черно-белый пятнарь вперед меж двух защитников, чтобы вырваться на оперативный простор. В этот момент правая нога полузащитника предательски скользит, Антоха теряет точку опоры, и через мгновение защитник-дуболом со всей дури врезается острыми шипами бутс в правое колено Ивагина. Финал кошмара – дикая боль в правой ноге и слова травматолога: «Похоже, доигрался ты, Антоха».
Детско-юношеские кошмары уже не беспокоили журналиста Антона Ивагина. К сорока годам он сменил много редакций, как тот вороватый цыган разномастных лошадей.
Менял и чудных женщин, но так ни разу и не женился. Женщины ценят внимание, Ивагин же был вечно на чем-то сосредоточен и на что-то постоянно отвлечен. Ну какой прок от такого ухажера, кроме сексуальных игрищ.
А причиной недостаточной внимательности Ивагина к прекрасному полу была его страсть к азартным играм. Эта страсть то утихала в нем на годы, то вспыхивала с новой силой. Дважды он давал себе клятву завязать с игрой на ставках и оба раза ее нарушал.
Заряжать деньги по-взрослому на исход футбольных матчей «Спартака» он начал в конце 20 века. С той поры Антона Ивагина и стал накрывать кошмар по-взрослому. После побед или поражений на ставках в букмекерских конторах ему снился салон князя Темного.
Глава третья
Салон старшины Темного
Кошмарное действие происходила на Тверской улице Москвы в старинном
Зеленые шторы, ленивое мерцание светильников и дым курительных трубок придавали гостиной совершенно мистический вид.
В такой затемненной комнате органично смотрелись бы и «колесо удачи» для рулетки, и доска для спиритических сеансов, и ломберный столик.
Наяву в похожую мутную атмосферу Антон Ивагин окунался лишь раз, когда впервые переступил порог букмекерской конторы в родном Димитровграде, где сделал первую удачную ставку на футбольный «Спартак». Но тут, в сумрачной гостиной старинного московского особняка, запах табака не валил с ног, а слегка щекотал ноздри. Да и публика в гостиной была почище. Хотя, быть может, даже более угодная черту, чем опустившиеся лудоманы-алкоголики из букмекерской конторы «Бег».
В навязчивом кошмаре Ивагина элита Великих Игроков собиралась в особняке на Тверской.
И только пьяный лакей с бакенбардами, по пышности своей не уступавшими бакам государя императора Николая I, придавал жуткому сну Антона элементы русского балагана и шутовства.
Как тот базарный зазывала лакей истошно вскрикивал: «Клуб червонных валетов рад приветствовать вас в нашем аду, вход рубль, выход – без штанов в преисподнюю»!
После слова преисподняя лакей непременно икал, набирал в легкие побольше воздуха, готовя себя к тому, чтобы вскоре вновь выпалить дурацкую фразу.
– Да угомонись ты, Кузьмич! Нешто снова тяпнул лишку, – ласково произнес поэт Пушкин, обращаясь лакею, как к старому знакомому.
Солнце русской поэзии и здесь было в зените.
– Ах, Александр Сергеевич, просим-просим! – обратился к поэту Федор Михайлович Достоевский. – Страсть как хотелось бы услышать из ваших уст «Разговор с книгопродавцем». Если вам угодно, конечно.
– Да, дорогой наш, прочтите же! – также обратились к Пушкину домашний учитель Алексей Иванович – герой романа «Игрок» Достоевского, и заморский гость – писатель Эрнест Хемингуэй.
Глубокомысленно молчал в гостиной только пушкинист Юрий Михайлович Лотман, развалившись в глубоком кресле. Вероятно, готовясь выдать самое точное резюме или блистательную трактовку всякого возможного события в этой гостиной, да и просто поучить жизни великих игроков. Естественно, более всего Лотмана волновали поведение и ход мыслей господина Пушкина.
Члены клуба зааплодировали, Пушкин, казалось бы, неохотно поддался на уговоры, но кивнул, затем порывисто вскочил из кресла и начал:
– Наш век – торгаш; в сей век железный
Без денег и свободы нет.
Что слава? – Яркая заплата
На ветхом рубище певца.
Нам нужно злата, злата, злата:
Копите злато до конца!
Предвижу ваше возраженье;
Но вас я знаю, господа:
Вам ваше дорого творенье,
Оно застынет, и тогда
Постыло вам и сочиненье.
Позвольте просто вам сказать:
Не продается вдохновенье,
Но можно рукопись продать.
Пушкин закончил декламировать и все члены клуба, кроме Лотмана, вынырнули из своих кресел: «Браво, Александр Сергеевич, браво-браво!».