Игровой практикум
Шрифт:
Самые жаркие споры, полыхали вокруг кандидатур на следующее омоложение, и порядок отставки. Первым пример показал маршал Захаров, подав рапорт об отставке, и уже второй месяц пребывавшего на юге, вместе с внуками. К лету, его ждало место ректора Академии ГРУ, где можно было оставаться десятилетиями.
Помолодевший Косыгин тоже было сунулся в отставку, но Совет Обороны единогласно зарубил это дело, обязав Алексея Николаевича, вначале подготовить себе преемника, за которого проголосует большинство Совета.
В итоге, основной состав тех, кто проходил сито Совета Обороны, составлял инженерные кадры, учёные, и совсем редко управленцы.
По
Когда Никита раскрыл виртуальные страницы каталога, его собственническое «Я» буквально захлебнулось в желании обладать буквально всем. Боевые защитные костюмы. с функцией пси-щита, скафандры высшей степени защиты со встроенным оружием, просто оружие всех видов, от коротких кинжалов, до тяжёлых станковых бластеров, и ах! межпространственное хранилище, с функцией присоединения дополнительных ячеек.
Сам каталог выглядел бесконечным. Раздел «Космические корабли» с подразделом «Внутрисистемники», ещё ниже группой «Боевые внутрисистемники», ещё ниже истребители, и ещё ниже раздел беспилотные истребители внутрисистемного класса, где затаились лёгкие машины, машины среднего класса, тяжёлые истребители и носители этих систем, с комплексом автоматического ремонта и обслуживания. И так по всем разделам.
Пометавшись жадным взором по горе сокровищ, и посмотрев на цены, он с печалью понял, что всё это ему не грозит, даже в дальней перспективе, так как например начальный блок пространственного хранилища стоил миллион единиц, а каждый дополнительный модуль ещё пятьсот. Тяжёлый бластер, два с половиной миллиона, без боеприпасов, а пилотируемый космический корабль внесистемного класса типа «Юркий хорь» в минимальном обвесе — тридцать миллионов.
И его сэкономленные восемьсот пунктов, здесь ничего не решали. Поэтому он почти с чистой совестью вложил триста пунктов в увеличение источника, а пятьсот потратил на амулет щита, обещавшего гашение урона в пятьсот тысяч джоулей, что примерно равнялось одному выстрелу из пушки «сорокопятки». Энергощит с такими ударами тоже справлялся неплохо, но на его активацию требовалось время, хотя бы пара секунд, а амулет, срабатывал автоматически и мгновенно.
Стоило нарисовать магему доставки и прописать номер изделия, как оно почти мгновенно материализовалось в комнате, на полу, в прозрачном пакете, словно почтовое отправление, а со счёта списана стоимость амулета.
Вздохнув, Никита распаковал конверт, полюбовался красивым диском из полупрозрачного материала, надел его на шею, закрыл каталог, и уставился взглядом в потолок из резных деревянных плиток. Теперь он чаще жил в своём доме в Переделкино, чем в Московской квартире. От задней калитки начиналась очень красивая дорожка по реликтовому лесу, на которой временами встречались мэтры советской литературы, художники и все те, кто мог себе позволить купить дом в Переделкино.
А ещё в доме, на веранде второго этажа с панорамными стёклами, имелся роскошный камин, и Никита почти переехал в эту комнату, сделав там себе кабинет.
По утрам, практически забив на конспирацию, тренировал источник и отрабатывал боевые узоры, согласно комплекса эфирно-рукопашного боя, купленного у жадного ассистента
Уходил и приходил всегда в здание, полностью взятое под контроль офицерами КГБ, а все медики, заперты в опечатанной комнате.
После его ухода, через полчаса печать снимали, и медики в который раз оказывались в водовороте детских восторгов, по поводу выздоровления. И даже всё повидавшие врачи, плакали от радости, поминая добрым словом неведомого целителя, лицо которого запомнило лишь пара малышей, кого уже не брал ни сонный газ, ни другие препараты.
Талантливая девочка, увидела Никиту, когда он вошёл быстрым шагом в палату, и халат накинутый на плечи, подняло потоком воздуха. Так она и нарисовала, его прямо на стене, причём довольно похоже, с крыльями за спиной, лицом окутанным сиянием, и светящимися руками.
Понятно, что у детей, очень мифологическое сознание, и картина на стене на втором этаже больницы, быстро стала своеобразной иконой, куда дети приходили просто попросить «Небесного доктора» об освобождении от мук. Хоть каком-то, лишь бы поскорее. Но и родители, убеждённые атеисты, привозя безнадёжно больных малышей, а увозя через пару дней, здорового ребёнка, делали себе на память фото с рисунка не стене, ставя на стол, или вешая на стену.
Так и пошла городская легенда, о могучем и вечно юном колдуне, из Сибири, охраняемом КГБ.
Никиту вся эта оккультно-мистическая возня не трогала совершенно, особенно учитывая, что даже в насквозь атеистическом и безбожном обществе, люди верили во всякие чудеса и тайны, не доверяя науке. Но порой, на разных мероприятиях, заходили разговоры о таинственном докторе, вылечившим уже сотни больных детей, и Никите оставалось лишь делать скептическое лицо, и выражать сомнение в волшебной природе излечения, напоминая про новые, прорывные медицинские методики, и то что бога нет.
С последним никто не спорил, так как например весь остров Япония, за всё сделанное его жителями стоило бы утопить в океане расплавленной серы, но господь, если бы он был, напрочь игнорировал этот факт, равно как и существование Британии.
А представители Саксен-Кобургской королевской династии, и крупные финансисты не на шутку оживились, видя череду излеченных и резко помолодевших богачей. Денег у них, несмотря на обветшалость всего королевского Дома, всё ещё было как фантиков у дурака, но руководители советского государства очень хорошо помнили, кто заставил американцев присоединится к плану «Немыслимое», и как английские лётчики расстреливали беззащитные транспорты с русскими людьми, возвращающимися из немецкого плена. Так что британцев поставили в очередь на две тысячи двадцать пятый год, с возможностью отмены, на чём собственно содержательная часть переговоров закончилась, несмотря на яростное желание британцев, продолжить торговлю.
Но не добившись прогресса в дипломатии, англичане включили на полную механизм агентурной разведки, и СССР заполнили журналисты, учёные, музыканты и художники, словно все вдруг полюбили Большой Театр, и Лебединое озеро.
Лето 1981 года, получило название Британского сезона, потому что, не справляясь с наплывом всякой шушеры, КГБ пригласил из республиканских управлений в Москву, дополнительно несколько сотен сотрудников с транспортом, и специальной техникой, что фактически свело на нет все усилия британской стороны.