Игрун. Дилогия
Шрифт:
— Пойдем в таверну? — предложил я: — Глашатай кричал что сегодня будет выступать менестрель, и если не ошибаюсь у него длинные уши!
— Ух ты! — Мила тут же забыла свои страхи: — Говорят эльфы здорово поют!
Возвращаясь в город, я размышлял о том, что судя по всему придется встречаться с отцом Милы. Доверять назревший разговор посторонним людям, хоть и подчиненным полковника, мне казалось не правильным.
— Внимание-внимание! Всем жителям славного города Люпека! Королевским указом бывший барон Фалантий приговаривается к смерти через повешенье! — глашатай на центральной площади
Я стоял и хлопал глазами в толпе таких же как и я, ничего не понимающих игроков и НПС. Спровоцированное моим доносом расследование имело неожиданный результат. По первым прикидкам, Фалантий использовал двуживущих, чтобы обрушить королевский гнев на извечных соперников и замкнуть на себя оба торговых тракта из гномьего королевства. Идея была не плоха, единственное чего не учел бывший барон, так это моего нежелания переться в Оренвинг.
В толпе стали раздаваться гневные выкрики. До игроков дошло, что прокачиваемая репутация с бароном канула в лету. В отличие от меня, прокачивавшего репу с городом, герои делали ставку на НПС, логично предположив, что умаслить одного куда проще, чем все население.
НПС движимые прописанными в их характерах скриптами, вносили посильную лепту, возмущаясь наравне с игроками. В спектре новых событий, афишировать свое участие в изобличении Фалантия я решил излишним и молча покинул площадь увлекая за сбой Милу, которая впрочем порывалась что-то выкрикнуть в нарастающем с каждой минутой гуле толпы.
Вторая ночь подряд в зоне ПВП принесла разочарование. Введенное ограничение на количество продаваемых аккаунтов в ЭКЗО размазывало героев по огромной территории виртмира. Идея продолжить наполнение кристаллов душ за счет смерти игроков оказалась под угрозой из-за того, что на отведенной территории никого не было.
Плюнув с досады, я потопал в ПВЕ зону, мобы никуда не могли деться и прокачка чары имела все шансы на реализацию. Отказавшись от идеи таскать Милу на поля фарма, я был вынужден махать мечами в одиночестве. Выкупленные на аукционе крохотные камни душ годились на подзарядку за счет смерти животных, но зачаровать вещи в сколько-нибудь приличном качестве с их помощью было не возможно. Единственный плюсом был рост навыка, на прибыль с такой игрой рассчитывать не приходилось.
— Смотри что мне пришло на почту! — Мила уселась за мой столик в таверне.
В ее руках был свиток, перевитый тесненным шнурком. Сургучная печать свидетельствовала о том, что девушка еще не вскрывала послание. Улыбнувшись, я достал точно-такой же свиток и положил его рядом с первым на столешницу. В отличие от девушки я уже ознакомился с содержимым и размышлял последние полчаса о дальнейших действиях.
— Ну ты и гад! — разглядев сломанную печать на моем свитке, Мила ткнула меня кулачком.
Наблюдая как жрица быстро читает текст, я с облегчением отставил
— Ты тоже вторую профу в кап качнул? — уточнила жрица.
Без двух профессий в 10 ранге и положительной репутации с двумя городами надеяться на теплый прием у герцога не имело смысла. Барон Оренвинга зачел наше участие в раскрытии заговора и заочно поднял репу с населением своего города.
— Сегодня ночью добил, — кивнул я и уловив виноватое выражение на ее лице поспешил подбодрить подругу: — Мне эти мобы уже поперек горла встали, давай третьи профы возьмем без боевки?!
— Это как? — Мила явно переживала, разрываясь между желанием помочь мне в фарме и страхом погибнуть.
— Я вот всегда мечтал научиться фокусы показывать, — соврал я и предложил на выбор: — а ты о чем мечтала? Петь или танцевать?
— Я всегда хотела научиться играть на свирели! — в девичьих глазах полыхнул восторг, — А ведь и вправду, разрабы же обещали, что навыки из игры перейдут в реал!
— Ну вот! — я широко улыбался, стараясь выглядеть как можно естественнее: — И мобов бить не надо и музицировать научишься!
— А учителя в Кавридже есть? — Мила принялась обдумывать ближайшие шаги.
— Что же это за герцогство, если там нет менестреля? — поспешил успокоить начавшую волноваться по пустякам девушку.
Состоявшийся на кануне приватный разговор с ее отцом ставил меня в жесткие рамки и заставлял планировать игровой процесс в исключительно анти милитаристских плоскостях. Живопись, поэзия, музыка, театр, танцы, скульптура, от дозволенного списка хотелось выть на луну. Игра переставала быть игрой, превращаясь в работу, нелюбимую но дающую средства к существованию. Похоже, что пришло время взрослеть.
Некогда упругий шарик, живший в моей грудной клетке, распустился в паутину, оплетавшую все внутренние органы. Крупные энерговоды струились по костной основе, уходя мелкоячеистой сетью в мышечный корсет. Месторасположение центра осталось неизменным, разве что ушло внутрь, поближе к позвоночному столбу. Развернувшаяся во мне структура теперь не требовала сосредоточенного контроля, достаточно было мысленной команды, как в руках появлялась заемная сила, которой хватало чтобы подтянуться на турнике больше сотни раз или усиливалась реакция, позволяя мгновенно реагировать на быстро движущиеся предметы.
Чем совершеннее становились возможности тела, тем плачевнее выглядели мои умственные способности. Что толку видеть летящие в меня три теннисных мяча, если мозгу не хватает скорости, чтобы принять правильное решение. Док, развлекающийся с моим телом в медицинском центре теперь дважды в неделю, с присущим всем эскулапам цинизмом, комментировал неуклюжие потуги моего интеллекта.
— Ты специально так делаешь! — не выдержав после очередного измывательства, я обвинительно уставился на дока.