Игрушка для босса. Трилогия
Шрифт:
День завертелся, закружился бумажным вальсом составления никому не нужных отчетов. Нет не так…отчеты, они, естественно, очень нужны, но начальству лишь на 17 секунд, а некоторые просто для галочки. А еще ими можно постучать по столу или напугать кого то, но редко образовать.
В сумке оживает телефон, и я, оторвавшись от документов, быстро тянусь за гаджетом. А параллельно подмечаю, что Костик, вместо работы, щелкает неутомимой «косынкой». На приторно зеленом фоне мелькают крести и черви, собираясь в банальный пасьянс.
Ухмыльнувшись, достаю из дебрей мобильник. Не знает наш милый лохматый Костик, что
На сотовом открываю конвертик. Сообщение от Насти (ныне уже Грановской) и фотка улыбчивого семейства. Пишет, что долетели хорошо. Но на взлете Алиса сильно плакала от заложенных ушек, потом перевернула еду, и ее вырвало на папу.
Я невольно улыбаюсь полученному сообщению. Крестница еще та егоза, хотя очень-очень обаятельная, это у нее не отнять. Какое-то чувство тоски невольно шевелится в душе, но я гоню смуту прочь. Что поделать, Настя теперь отломанный ломоть, у нее на первом месте семья. А подруги…хм…уже не в почете.
Из омута мыслей меня вытягивает негромкая трель стационарного телефона. Не задумываясь, подхватываю трубку, аппарат только для внутренней связи. На том конце моя непосредственная начальница — Арев Азатовна:
— Маргарита, — произносит грубоватый голос с ярким акцентом, — ты подготовила отчеты, которые я просила. Зайди ко мне, — и отключается.
Я безмолвно цокаю языком на это заявление и кладу трубку. Еще минут десять судорожно вбиваю в компьютер цифры и считаю. Второпях закончив документ, отправляю его на печать и иду к принтеру, который расположен в самом углу кабинета.
Наблюдаю, как Ирка Белозерцева, закинув ногу на ногу, тщательно поправляет на груди пышные рюши. Подкрашивает яркой помадой слегка обветренные губы и переобувается в туфли на высоких каблуках. Скоро обед и она готовится выпорхнуть как радужная летняя бабочка в кафе, которое находится на первом этаже здания. Чтобы поразить воображение большинства представителей сильного пола, которые с остервенением вгрызутся в свой бизнес ланч.
Вот чего ей неймется? Размышляю я, складывая в файл бумаги для начальницы. Живет себе девка спокойно. Свою квартиру имеет, доставшуюся от бабушки, хорошую машину недавно в кредит взяла, по заграницам катается два раза в год, ни в чем себе не отказывает. Завела бы любовника, если уж совсем одиноко и не парилась. Нет, вся извелась в поиске законного спутника.
И зачем ей этот штамп в паспорте, что он даст? Привяжет мужика пожизненно? А если он придурком окажется, так кому больше не повезет?
Или это просто маниакальное желание надеть свадебное платье и покрасоваться перед родственниками. Утереть нос ворчащим тетушками, которые за глаза называют старой девой. Им просто скучно в своей серой жизни, поэтому они смакуют чужую. Не более.
Я еще понимаю, если б она любовь искала, тут хоть есть ради чего пыжиться. Так нет, думаю, выскочит за любого, кто сподобится на предложение. Я, конечно, знаю, что она устала ждать принца на Пегасе, но это не повод
Заглядываю в соседний кабинет, где за секретарским столом сидит Нарине. Девушка чуть старше меня, у нее шикарные темные длинные волосы, убранные в высокий хвост и глубокие карие глаза, такие большие (хотя это наверно из-за яркой подводки), что занимают пол лица. Она приветственно мне улыбается и через громкую связь докладывает начальнице о моем приходе.
Да, наш Генеральный директор пристроил в компанию всю свою многочисленную родню. Так уж принято у восточных народов и, если честно, это правильно. Лучше дать заработать близким, чем кормить незнакомых людей.
В армянских семьях очень крепки родственные узы. Например, Хачапури, хоть и был женат два раза, с бывшими остался в хороших отношениях. Содержит не только своих детей, но и супружниц. Помогает и заботится, чего не скажешь о некоторых русских мужчинах. Те, пока любят женщину, к детям нормально относятся, а если жизнь развела, так родное чадо тоже не нужно. Вы со мной не согласны? Может быть, у кого-то сложилось по-другому, а у меня именно так.
Негромко постучав в дверь, я вхожу в небольшой кабинет, где за столом возится с бумагами невысокая кудрявая женщина с густыми, черными, как смоль бровями, практически сросшимися у переносицы. С крупным, горбатым носом и пухлыми ярко накрашенными губами. В коричневых прямых брюках и трикотажной кофточке, щедро усыпанной стазами. Не успеваю и рта раскрыть, как Арев Азатовна жестом зовет меня к себе:
— Маргарита, этот невыносимый окулист обещал, что действие капель, с помощью которых проверяют глазное дно, пройдет в ближайшие часы. Но, представляешь, я до сих пор ничего не вижу, — она вздыхает и, сжав на затылке волосы, мечется взглядом по столешнице. — Сегодня очень важная встреча, а я не могу собрать все необходимое. Девочка, иди сюда, помоги, — начинает перечислять все то, что ей надо взять с собой.
Я не теряюсь, быстро складываю в кожаную папку то, что она просит, и отправляю в ее сумку.
— Вот и отлично, — начальница быстрым шагом идет к шкафу, чтобы одеться. — Ты поедешь со мной на встречу, поможешь с записями и остальным, — выдает хоть и в приказном тоне, но достаточно мягко, в виде просьбы. А я нечаянно цепляю взглядом блестящую, украшенную камушками заколку, торчащую из внутреннего кармана сумки руководительницы, и не могу отвести от нее взгляд.
Она мне нравится, определенно. Пролетает в голове. А в теле постепенно просыпается волнение. По нервным окончаниям страсть поднимает вверх, захватывая меня целиком. Я чувствую нарастающее внутреннее напряжение и распирающее чувство необходимости завладеть этой прелестью. Дыхание сбивается, и я облизываю пересохшие губы, не сводя глаз с сияющей, жизненно необходимой мне вещи.
— Маргарита, Давид ждет, чего ты застыла, иди, одевайся, — ее голос звучит, словно сквозь вату: тихо и далеко, а я то сжимаю, то разжимаю пальцы, не в силах с собой совладать. — Маргарита, — внезапно некрупная женская ладошка касается моего плеча, а я отлипаю от заколки и поворачиваю голову к начальнице.
— Что? — рассеянно переспрашиваю и на секунду прикрываю глаза, чтобы собраться.
— Ты где витаешь? — усмехается взрослая женщина. — Спасть надо больше, — а я, тряхнув головой, прихожу в себя.