Игрушка для босса. Трилогия
Шрифт:
В шахматном порядке расставлены деревянные прямоугольные столы, а рядом плетеные кресла с мягкими объемными подушками. Большие круглые зонты закрывают гостей от прямых солнечных лучей. У главной стены прозрачный журчащий фонтан — отличное средство релаксации. В удлиненных ящичках тут и там рассада зелени, кусты помидоров, вьются яркие салатовые стебельки огурцов.
Но больше всего мое внимание привлекают качели-диванчики, которых в этом чудесном месте насчитываю аж три штуки. Посетителей мало: несколько обедающих пар, одетых, как я подмечаю, совсем недешево.
Мы с Заречным располагаемся за столиком, и вышколенный по всем правилам этикета официант
— Насть, не принимай близко к сердцу слова Германа, — смотрит на меня спокойно и тепло. — Как бы эмоционально он ни описывал ситуацию, правды там немного. Все наши рабочие разногласия никак тебя не касаются, — поднимается, снимает пиджак, вешает его на спинку кресла. — Жарко сегодня очень, — жестом подзывает официанта: — Принесите пока домашний лимонад из тархуна и чай с облепихой, — делает заказ, а у меня активизируется бурчалка, весело реагируя на вкусные слова. — Насть, ты хоть рыбу или мясо предпочитаешь? — снова обращается ко мне.
А я не вижу смысла ломаться. Что страшного в том, что мы поедим вместе?
— Рыбу лучше — в жару мясо не люблю, и овощной салат, пожалуйста, — убираю сумку с колен, ставлю ее на свободное кресло. — И можно я пока на качелях посижу, очень хочется опробовать? — кошусь в сторону симпатичного диванчика.
— Конечно, — снова заглядывает в меню, — принесите говядину с черносливом и картофельным пюре, семгу в шпинатном соусе… — дальше я не слышу, удаляюсь к качелям.
Приземляюсь на мягкое сидение, затылком касаюсь спинки, блаженно прикрываю глаза. Как же прекрасно на свежем воздухе вот так, словно в детстве, покачаться, впитать кожей солнечные лучи. Ведь лето подходит к концу — середина августа, а я так ни разу и не купалась и загорала лишь единожды на открытой площадке аквапарка, куда Лолка достала нам бесплатные билеты. У них в аптеке проводили акцию, вот она и заныкала парочку пригласительных для нас.
— Насть, лимонад, — слышу знакомый мужской голос, тут же распахиваю глаза, выпрямляюсь. А Заречный, опускаясь рядом на сидение, протягивает высокий стакан с зеленой травкой и льдом внутри. — Здесь словно дача посреди столицы, и ехать никуда не надо, — делает глоток из чашки с оранжевым содержимым внутри, устало зевает, смотрит куда-то вдаль.
— Как желудок? — ну зачем опять спросила? Это все мамино воспитание — нельзя быть равнодушной к людям. Надеюсь, он правильно меня поймет.
— Нормально, сейчас поем, и вообще отпустит, — захлопывает ресницы, начинает потихоньку раскачивать качели. Я тоже откидываюсь назад.
Здорово, — посещает мысль, — болтаться туда-сюда на крыше ресторана. Так работать я готова дни и ночи напролет, а вслух выдаю:
— Вещи, что Вы сегодня мне купили, в ближайшее время верну в магазин. Деньги на карту за них придут. Могу, конечно, Вам сама занести, но неудобно напрягать, знаю, как заняты, — не смотрю на Заречного, обхватываю губами толстую трубочку, отпиваю глоток.
— Ну что за глупости, — мужчина распахивает ресницы, поворачивает ко мне голову.
— Даже не думай ерундой заниматься. Я испортил твою одежду и — по-моему, так поступил бы любой нормальный человек — купил взамен другую. Тем более эти твои вещи спасти все равно невозможно: лекарство не отстирывается, уже проходил, — а я прищуриваю глаза, не знаю, как реагировать. Да еще параллельно сокрушаюсь
— Но моя одежда стоит намного дешевле, чем то, что Вы приобрели, и то платье…продавщица пробила его без моего ведома, — оправдываюсь, а Заречный отмахивается.
— Это не имеет значения. Куда заехали, там и купили, — бороздит пятерней светло-каштановые волосы. Поднимается с качелей, смотрит на меня сверху вниз. — Пойдем есть, до встречи пятнадцать минут. Она пройдет в этом заведении, только на этаж ниже, — отправляется к столу, где уже накрыто.
Переговоры длятся долго и скучно. Я выполняю указания Заречного молча, без особых эмоций. В принципе, от меня пользы немного, так, на подхвате. Заключаем контракт, прощаемся с коллегами. Выходим на улицу, где уже начинает темнеть.
— Думаю, ехать в офис нет смысла — уже половина седьмого, — мужчина смотрит на наручные часы. — У меня еще одно мероприятие запланировано, так что могу подкинуть тебя домой, — вежливо предлагает он, но мне эта идея не нравится. Не хочу, чтобы непонятный Каа знал, где я живу. Лишнее это.
— Высадите меня, пожалуйста, у метро, — тереблю пальцы рук. — Хочу заехать по дороге в магазин, — я ведь девушка, а сегодня пятница. Нет ничего странного, что я желаю заняться шопингом.
Хорошо, — бросает кареглазый и снова принимает входящий звонок.
Водитель притормаживает на Киевской, и я, попрощавшись с начальником, который до сих пор занят разговором по мобильному, выбираюсь из машины, быстрым шагом иду к подземке.
ГЛАВА 25. Не уйдешь
В метро народу очень много: час пик, все с работы едут. Но мне не привыкать — по утрам в автобусе и не такая давка бывает. Забираюсь в полный вагон, пытаюсь встать так, чтобы не нюхать потные подмышки мужика, который передо мной за поручень держится. Но отступить некуда — прижата со всех сторон. Горестно вздыхаю, смирившись с ситуацией, стараюсь активизировать воображение, представить, что лежу на берегу моря, тяну из трубочки прохладную пина коладу… Ни фига не помогает.
Чувствую странные легкие и аккуратные прикосновения к своим ногам, замираю на месте. Пытаюсь прислушаться к ощущениям, понять: это игра разбушевавшегося воображения и мне все мерещится или, правда, кто-то меня щупает. Напрягаюсь, застываю, даже не дышу. А движения с каждым разом все смелее и агрессивнее: гладит ноги, дотрагивается до бедер.
Первым делом возникает чувство удивления. Неужто все происходит со мной и наяву? Следом накатывают тревога и растерянность, потому что быстро решить, как поступить в этой ужасной ситуации, не получается. И все четче приходит осознание того, что за спиной стоит некий больной, похотливый мудак, возбуждающийся от ощупывания моего тела.
Пытаюсь отстраниться, дергаюсь вперед, но безрезультатно, наоборот, хватает активнее. Стараюсь увернуться от фривольной конечности, силюсь обернуться, чтобы посмотреть на наглеца, но понять, кто это, сложно — зажата со всех сторон. Да и все стоящие рядом мужчины с непроницаемыми и отрешенными лицами.
Плотно сжимаю зубы, хочется плакать и материться. Пытаюсь локтем отпихнуть урода. Резко вздрагиваю от того, что меня хватают за попу, стискивая плоть под штанишками. Это извращение является последней каплей моего терпения. Внезапно к горлу подкатывает такое неистовое чувство злобы, что срывает и так неплотно прибитую крышу, становится катализатором зарождающейся мести.