Игрушка для драконов

Иванова Инесса

Глухой удар, душераздирающий стон… Магический купол, охраняющий зрителей, сгладил дрожь земли, принявшей новую жертву.

Все присутствующие, повинуясь единому порыву, вскочили на ноги. Я вскрикнула, по телу разлилась слабость.

Кеннет лежал неподвижно. Чуть поодаль, но аккурат в пределах Верескового поля, примяв траву и окропив её тёмной, почти чёрной кровью. Даже с моего места было видно, как прозрачный глаз щетинистой морды затягивается белой пеленой. Всё было кончено.

То, что ещё пару минут назад, казалось мощным стремительным

демоном из старой сказки, превратилось в бесформенную тушу.

Синего Дракона из рода Эдриксов больше не существовало.

Эпилог

После гибели Кеннета моя жизнь стала похожа на калейдоскоп — детскую игрушку, каждый раз складывающую из россыпи цветных кристаллов новый рисунок.

После поединка судьи единогласно признали Рикарда виновным в казнокрадстве. За это преступление полагалась казнь, но я уговорила Ингвара, которого теперь чествовали как победителя и героя, попросить Совет смягчить наказание. Серебряный мрачно кивнул, окинув подозрительным взглядом, и уступил моей просьбе.

Впрочем, той же ночью я доказала Ингвару, что для меня не существует иного мужчины, кроме него. Наши старания не прошли бесследно и спустя пару-тройку недель, я узнала, что беременна. Целители подтвердили мою догадку в тот самый день, когда лишённого имущества и честного имени Рикарда Эдрикса, постаревшего и осунувшегося, лишили гражданства.

Я снова получила подтверждение слов служительницы о выборе третьей дороги: «Конец пути одного нередко знаменует начало долгой дороги другого». Так и оказалось. Наша с Рикардом история заканчивалась, а впереди ждала совсем другая жизнь. Я очень хотела провести её с Ингваром, родить ему много сыновей и дочерей и пройти избранный путь до конца.

Сегодня мой первый муж отправлялся в чужие земли, где ему предстояло окончить свои дни вдали от родных и близких. В том числе и от Виктории, бывшей уже на четвёртом месяце беременности. Она пришла проводить бывшего любовника и попрощаться с тем, кто, возможно, являлся отцом её будущего ребёнка.

Одетая в траурное платье, бледная, с тёмными кругами под глазами и припухшими красными веками, она выглядела так, будто готовилась лечь в могилу. Рикард нежно обнял её и попросил беречь себя и ребёнка.

— Выходи снова замуж! — посоветовал он, аккуратно вытирая кончиком белоснежного платка её слёзы. — Ты красива и богата. И, главное, осталась верной до самого конца.

Последние слова явно предназначались мне — той, которую Совет обязал проводить мужа, не слушая ни моих робких возражений, ни протеста Ингвара. Пока я ещё не носила его фамилию и официально была ему посторонней. Мы даже не имели права жить под одной крышей, но этот запрет только придавал налёт таинственности нашим ночным свиданиям.

Поэтому в день проводов Рикарда я была изрядно утомлена и хотела спать, подавляя желание зевнуть. Известие о беременности, конечно, не стало для меня неожиданностью, но всё же, услышав от

целителей приятную новость, я разволновалась. И теперь думала только о том, как бы побыстрее вернуться к Ингвару и сообщить ему об этом.

А пока, смотря на трогательное прощание Виктории и Рикарда, на то, как он аккуратно дотронулся до её чуть выступающего под платьем живота, я испытала вину за своё безоговорочное счастье. В такой день мне хотелось, чтобы все были благополучны, но я понимала, насколько это несбыточно. Своей свободой я обязана победе Ингвара, принесшей горе семье Эдриксов.

Родители мужа слали мне вслед проклятия. Либо они не подозревали о наклонностях своего сына и его кузена, либо считали это не настолько значимым фактом, чтобы оправдать моё поведение и желание обрести свободу. От их оскорблений меня спасало только присутствие отца и матери. Они молча поддерживали меня, заслоняя от всех угроз. Папа настоял на защитном заклинании, которое наложил на меня перед приездом сюда, опасаясь, как бы проклятия Эдриксов не повредили мне и будущему ребёнку.

Я же была спокойна. Амулет на груди казался мне защитой высших сил против любых неприятностей. Поэтому когда подошла моя очередь сказать Рикарду «прощай», я спокойно подошла к нему, планируя выразить соболезнования по поводу гибели его кузена.

— Ты сама и убила его, — последовал ожидаемый хладнокровный ответ.

— Зато ты будешь жить, — парировала я в ответ. — Только благодаря Ингвару тебя и помиловали.

— Твоему любовнику, — усмехнулся Рикард, скрестив руки на груди. Я стояла напротив и только теперь заметила седину на его висках.

— Да, — спокойно кивнула я. — И моему спасителю. Я ведь любила тебя. Не моя вина, что ты не испытывал ко мне такого же чистого чувства. Желаю тебе на чужбине обрести покой и начать новую жизнь.

Я последний раз посмотрела на Рикарда и, не дожидаясь ответа, повернула обратно

— Я никогда не любил покорных, Эмили. А глупых, словно овца и подавно, — донеслось мне вслед, но я не обернулась. Свой долг я выполнила, с прошлым рассталась, надо было заняться будущим.

Уже при выходе я столкнулась лицом к лицу с Викторией, которая прошипела:

— Это всё ты виновата, тупая сука!

Ответа она не получила: я молча прошла мимо. Объяснять что-либо тому, кто так и не понял мотивы моих поступков, бессмысленно.

Родители довезли меня до дома Ингвара и — по моей просьбе — уехали. Я хотела первой принести Дракону приятную весть.

Однако дома его не было. Прислуга, та самая женщина, что провожала в утро поединка, впустила меня внутрь и чуть ли не силой заставила поесть.

— Вы последнее время очень бледная, — с улыбкой произнесла она, ставя передо мной тарелку с тушёной капустой и мясом барашка. Я почувствовала, насколько проголодалась и принялась уплетать за обе щеки.

— Я ещё принесу, — одобрительно произнесла экономка, видя, с каким аппетитом я ем. — Вам надо хорошо питаться.