Игрушка для императора
Шрифт:
— Останетесь.
Я вытащил из-за пазухи бутылку, откупорил, понюхал кисловатую жидкость и с вздохом протянул ее часовому.
— А что же вы, сир варркан? — мертвяк осторожно принял бутыль, — Даже глотка не сделаете?
— Не действует оно на меня, — вздохнул я еще раз, — Такой уж дурацкий организм.
— И то верно, отрава, — непонятно к чему сказал мертвяк, — Не возражаете, сир варркан?
— Валяй, — махнул я рукой, окончательно прощаясь с вином, — И вот еще что. Разбуди-ка дружков своих. И ступайте вниз. Мне надо одному остаться.
Мертвяк понимающе кивнул,
Оставшись один, я поглазел немного на окрестностям, на луну, неторопливо перебегающую от одного края земли к другому, поплевал вниз, в ров с темной водой. На душе немного полегчало. Оно, конечно, жаль, что вино для варрканов, что вода для свиньи, сколько ни пей, не опьянеешь. Но и дуться на организм не стоит. Все правильно. Тело должно быть готово. А о душе мы всегда позаботимся.
Расстелив варркановский плащ, я уселся на него, положил «Лучший» рядом, сложил руки на груди и закрыл глаза.
Разум, верный слуга и лучший друг, покинул жалкое тело, взлетел над ним, чтобы с высоты своей говорить с вечностью.
Странные слова слышал я. Странные звуки впитавшие в себя древние знания. Странные предложения, места которым не было ни в одном из языков. И сила в них, непонятная земному разуму. И оттого еще более страшная.
И потянулись вереницей лица былых волшебников и чародеев. Великих героев и воинов. Знакомые и незнакомые глаза тех, кто когда-то вершил историю. Тех, кто прославил себя на полях сражения. Мой разум говорил с ними о долге. Мой разум спрашивал их о преданности.
— Вы верны мне, друзья?
И отвечали они, склоняя головы в почтительном поклоне:
— Мы верны…
Вслед за ними, из глубин самой тоскливой печали пришли души тех, кто когда-то называл себя нелюдями. Это они раздирали на мелкие клочья горячее человеческое мясо. Это они жаждали человеческой крови, как человек жаждет власти. Но и они, пораженные стрелой ли, мечом ли, давно превратились в прах. Только души, вечно скорбящие и плачущие.
— Вы верны мне, враги мои?
— Мы верны…
Откуда-то из небытия, явились, вспыхнули осторожными искрами души великих волшебников замка Корч. Среди них и душа Магистра, того самого Магистра, который дал мне все эти знания.
— Вы верны мне, учителя мои?
— Мы верны…
И последними были варрканы. Десятки и сотни тех, кто не славы ради много лет назад странствовал по свету и защищал мир от черной нежити. Тех, кто погиб в последней битве в честь спасения мира.
— Вы верны мне, братья мои?
— Мы верны…
Души пролетали перед разумом, заставляя вспоминать каждого, кто в этот ночной час был разбужен для того, чтобы присягнуть на верность последнему варркану. Последнему человеку, который был способен нести в себе древние знания, древнюю силу и древнюю преданность. Не всех я помнил, не всех знал по имени. В бесконечной череде образов и клятв в верности не видел я тех, кто не вынес испытания временем. Кто ушел в другие миры, подальше от суеты и крови. Кто-то сам, а кого-то отпустил
Души верных друзей, души непримиримых врагов. И те, о ком человеческое сознание боялось даже вспомнить. Те, кто был способен одним единственным словом собрать все звезды вселенной в одно маленькое и холодное пламя свечи. Ушел даже тот, кто скрывался во мне много лет. Ушел Повелитель Мира, оставив меня одного выбирать дорогу между жизнью и смертью.
Я вернулся. Я открыл глаза. И увидел, как небо полыхает яркими молниями. И ветер сгибает к земле непокорные стволы деревьев. И вода выходит из берегов.
Только луна, вечная молчаливая моя спутница, видевшая каждое мгновение каждой ночи проведенное в этом безумном мире оставалась спокойной. Ей одной все нипочем. Может быть потому, что знает она о каждом мгновении еще не наступившего будущего.
Все. Я готов. И мне уже не ведомы ни сомнения, ни глупые страхи. Мое человеческое сознание, переплетенное невидимыми нитями с тысячами других сознаний жаждало битвы. Той самой битвы, которая или оборвет, или продолжит мою дорогу. Дорогу варркана.
Окинув в последний раз ночной горизонт, я стал спускаться вниз. Одному Создателю известно, что со мной происходило и что со мной произошло. Но по тому, как испуганно расступились передо мной мертвяки, как молча провожали глазами, я знал, что ничего симпатичного и привлекательного я сейчас не представляю. Просто потому, что варркан, готовый сражаться и победить, слишком страшен в своей решимости.
— Величество!
Я застал Короля в тот момент, когда он что-то торопливо записывал в толстую книгу с железным переплетом.
— Одно мгновение, уважаемый варркан, — рука быстро выводит замысловатые крючки и завитушки, — Это мое последнее завещание. На тот случай, если… ты понимаешь, варркан. Может быть когда-нибудь все будет совсем по-другому.
Король дописал, захлопнул книгу, застегнул застежки.
— Вот так. А теперь я готов. Пора?
— Да, Величество. Бей в барабаны. Пора начинать. Солнце уже проснулось и вскоре появится на горизонте. Как и те, кто хочет почитать твою автобиографию. Буди своих солдат и выводи их на стены. И пусть ни одна стрела не пропадет зря.
И красное всходило солнце. И черной стала луна. И небо превратилось в черно красную долину, где неслись друг на друга черные и красные облака. И застонала земля от ног врагов. И вскричали защитники последнего оплота человечества:
— Идут! Идут!
Загрохотали барабаны, чудом сохранившиеся после долгих лет осады. Застучали, словно тысяча сердец закричали разом. И единственная флейта пробилась сквозь этот гул войны, словно говоря всему миру, что не все еще кончено.
Это сам Король, облаченный в сверкающие доспехи, с тяжелым мечом на поясе, широко расставив ноги стоял среди барабанщиков. Глаза его, не скрытые забралом, устремились вдаль, туда, откуда на крепость шли полчища нелюдей. И пальцы его, больше приспособленные к рукоятке меча, быстро перебегали по флейте, заставляя ее петь, возможно последнюю песню человеческого мира.