Игрушка для шпиона
Шрифт:
До меня вдруг дошла фамилия, которую назвал работорговец.
Марч!
Я задрожала, вспомнив, что говорила о нем Марго. Значит, меня купил именно тот, кого я заранее боялась как огня! Случилось худшее, что только можно предположить. Я в новой ловушке. Этот мужчина не прост. И уж те деньги, что за меня отвалил, заставит отработать сполна. Будет следить за мной денно и нощно, может быть, приставит охрану. А может, у него дом напичкан камерами. Кто его знает, этого бандита… Он ничем не отличается от тех людей, что окружают Райена, – такой же моральный урод. Или вообще извращенец. Что он там с Лолой делал, раз она вернулась от него
Мои нерадостные размышления прервал холодный голос Райена:
– Увидимся через три недели. Надеюсь, на тебя не будет жалоб от дорогого нам клиента. И ты оправдаешь вложенные в тебя бабки.
Вот же мудак! Да как он смеет такое говорить! Если бы они меня не похитили, то и тратить бы ничего не пришлось. Стало даже противно от слов этого работорговца.
Я повернулась к мужчине, не зная, что делать дальше. Он кивнул на дверь, где расступилась охрана. Я ожидала, что меня снова свяжут, чтобы не попыталась сбежать по дороге. Но ничего подобного не произошло. Мы просто вышли из помещения, миновали прокуренный игровой зал казино и оказались на улице около большой черной тачки. Я оглянулась, пытаясь высмотреть путь для побега – вдруг получится сделать это сейчас, – но поняла, что кругом охрана. Трое громил стояли у входа, двое курили чуть поодаль. Но при моем появлении все они повернулись. Похоже, слух о том, сколько денег за меня заплатили, уже распространился по казино.
– Садись в машину! – приказал Марч. При этом в его голосе не прозвучало ни единой эмоции. Он казался предельно спокойным, но это спокойствие и пугало больше всего.
Он открыл двери своего джипа и взглядом указал на заднее сиденье.
Я подобрала надоевшее за день платье и покорно уселась, бросив на мужчину нелестный взгляд. Он закрыл двери и обошел машину, потом сел за руль и повернулся ко мне.
– Все в порядке? – осведомился холодным тоном. – Ты вообще говоришь по-английски?
Я вдруг заметила, что у мужчины совсем нет акцента. Его произношение больше английское, чем американское. Правильное. Так говорил наш преподаватель в универе, который прожил в Великобритании несколько лет.
– Все окей, – отмахнулась я, не желая вести с гадом задушевных бесед.
Вот только ничего «Окей» не было. Все было ужасно! Я так мечтала, что смогу сбежать, а теперь испытывала полное смятение, понимая, что это будет сложнее, чем думала.
Но потом подумала, что не стоит раньше времени пороть горячку и поддаваться панике. Приедем на место, я осмотрюсь и будет видно, что делать дальше.
Машина тронулась и выехала на оживленную улицу.
Кажется, сейчас было часов девять или десять. Но я так устала за день, что уже ничего не понимала. Лишь смотрела в окно на старинные извилистые улочки городка, по которым мы двигались. Мужчина молчал, а у меня в голове прокручивались самые страшные мысли. Я не знала, что от него ожидать, и это неведение пугало больше всего.
Город, в котором проходил аукцион, давно остался позади. Мы находились в сельской местности, но, конечно, здесь все отличалось от российской глубинки, и чувствовалось дыхание Европы. Дорога петляла между холмов, периодически поднималась, потом уходила вниз. Мы проехали какую-то церквушку, за которой начался поселок. Черепичные крыши домов освещались немногочисленными фонарями, на газонах стояли садовые фигурки.
Проехав поселок, мы свернули в сторону гор. Дома закончились, и начался большой виноградник – насколько
Я успокоила поток мыслей только тогда, когда автомобиль остановился.
Марч вытащил ключи из зажигания и повернулся. Я думала, что-то скажет, но он молча скользнул по мне взглядом и вышел из машины. Я убедилась, заблокированы ли двери – вдруг все же выскочу. Но обнаружила, что Марч уже распахнул дверцу и выжидающе смотрит на меня. Я послушно вылезла из машины и только тогда заметила, куда именно мы приехали.
Мы остановились у двухэтажного дома в стиле лофт. Первый этаж смотрелся, скорее, массивным булыжником без отделки, но окна в пол с дорогими черными ставнями кричали о своем дизайне. Весь двор покрывала плитка «под камень», из-за чего на территории, огороженной высоким забором, не росло ни травинки, но это не преуменьшало изыска. Ближе к воротам находился небольшой бассейн, но из-за дождевой воды сейчас он больше походил на пруд. По бокам от дорожки, что вела к крыльцу, горели массивные кованые фонари, которые давали достаточно освещения, чтобы рассмотреть территорию.
Второй этаж здания снаружи выглядел просто безумно. Будто бы кто-то случайно поместил на «кирпич» две громадные комнаты, а после махнул рукой, решив «а пусть». Стены были отделаны, кажется, гранитом – я точно не знала. Несмотря на большие окна, я не видела, что же находится внутри. Стекла обладали свойством зеркала Гензела (выглядели как зеркало с одной стороны и как затемненное стекло с противоположной). Окна напоминали хозяина дома, которого я тоже не могла разгадать – лишь оценивала снаружи.
Заметив, с каким интересом я разглядываю здание, мужчина довольно хмыкнул, после чего ухватил меня под локоть и повел внутрь.
Нас встретил холл, не изменяющий стилю дома. Слева в стене красовались большие двери, за которыми, кажется, был встроенный гардероб. Справа коридор продолжался и вед на кухню. А прямо по курсу находилась гостиная. Я издалека заметила диван и пару кресел. Первая же комната поразила. Я уж и думать боялась, как выглядят остальные. Коридор был отделан в темных тонах. Стены будто бы наспех сложили из кирпича, а потом так и оставили, завесив их строгими картинами.
Мужчина стянул с себя сюртук и повел меня дальше.
Я угадала – здесь действительно была гостиная. Да еще какая! Потолки высотой несколько метров, до самой крыши здания, наводили на мрачные мысли. Все казалось непривычным, непропорциональным и разительно отличалось от скромной квартирки, где я прожила большую часть своей жизни.
– Проходи, не бойся. Здесь я и живу, – наконец-то сказал он.
Я покрутила головой, разглядывая необычную гостиную.
В центре стояли два стильных дивана, между которыми находился большой стол из толстого матового стекла. По бокам – удобные на вид кресла с такой же обивкой. По креслам и диванам были рассыпаны небольшие подушки. На столе одиноко ютилась ваза с розовыми орхидеями. Пожалуй, эти орхидеи являлись единственным «живым» элементом помещения. У правой стены имелся еще один стол – поменьше, на колесиках; на нем в ряд были выставлены разномастные бутылки. На темной кирпичной стене висела одна единственная картина с изображением гор и луны.