Игрушка для шпиона
Шрифт:
«Значит, ты и есть Винсент Марч – тот, кто спас моего муженька», – проворковала она, увиваясь вокруг меня.
«Леона Варлава. Как же наслышан», – ответил я, пытаясь понять, чего от нее ожидать.
«Во-от как? – удивленно протянула она. – А я о тебе услышала впервые. Какими судьбами в наших краях?»
В тот день я переспал с ней в первый раз. Мы уехали с аукциона на ее красном Ламборгини в загородный дом. От Леоны так и разило неуемным желанием. Долго я не думал. Раздевал «пантеру» прямо на ходу, бросая вещи в холле. Завел в гостиную и разложил на столе. Она текла как сучка, взглядом умоляла меня не останавливаться.
С того самого дня меня принимали в этом гребанном обществе как своего. Я общался с главами кланов, хотя и держался особняком, проворачивая свои махинации. Только Герт долго точил на меня зуб за тот случай с Варлавой. Но уже ничего не мог сделать.
Сегодня я знаю, чем дышит каждый, кто имеет отношение к мировому преступному синдикату под названием «Алый бутон». Неизвестно одно – кто всем управляет. Но придет время, когда я выясню и это. Вот только дальше представляется лишь пустота. Ведь я пока не знаю, чем кончится для меня эта долгая и опасная авантюра.
Глава 2
Марина
Перед глазами стояла полнейшая тьма. Казалось, что распахну веки и окажусь дома, в своей кровати, накрытая старым пуховым одеялом. Что не было никакого дурацкого предложения работы, перелета в Македонию и бандитов, которые выволокли меня из машины и избили.
Я поняла, что все еще жива, когда сквозь пелену ощутила прикосновение к лицу. Нечто холодное и влажное легло на висок. С трудом приоткрыв свинцовые веки, я старалась приглядеться, да только изображение расплывалось пятнами. Я закатила глаза, прекратив попытки рассмотреть комнату.
Как же болит голова! Будто тысячи маленьких раскаленных иголок одновременно вонзаются в виски…
В какой-то момент боль стала совсем невыносимой. Я распахнула глаза, подорвалась и села на то, на чем лежала. Осмотрелась.
Это было небольшое темное помещение с голыми потрескавшимися стенами, когда-то выкрашенными желтовато-коричневой краской, от которой почти ничего не осталось. Подо мной скрипнуло деревянное лежбище, накрытое колючим покрывалом. Слева в стене имелась металлическая дверь, а в ней прорезь – видимо, для доставки еды. Все как в тюрьме, какой я ее себе представляла.
Стало жутко, и голова снова закружилась.
Над кроватью висел голый патрон, в котором бледно-желтым горела хлипкая лампочка. Ее света было достаточно лишь для того, чтобы понять, что где – не более.
А на краю постели сидела женщина, держа в руках влажное полотенце. Ей можно было дать лет шестьдесят, но точный возраст я бы не смогла определить.
На полу у ее ног стоял помятый металлический тазик, почти до краев наполненный мутной водой. Незнакомка улыбалась, слегка поджав тонкие обескровленные губы, над которыми виднелись темные «усики». Карие глаза в окружении морщин изучающе смотрели на меня. Когда-то черные, а сейчас почти полностью седые
– Все хорошо, милая. Все хорошо, – проворковала она и поинтересовалась: – Как ты себя чувствуешь?
Ее голос, как и взгляд, можно было бы назвать добрым. Но… Я помнила, каким образом попала в этот особняк. Я ведь в нем же – вряд ли меня куда-то увезли. Поэтому вера в чью-то доброту трещала по швам. Но, возможно, я ошибаюсь, и незнакомка поможет?
– Где я? Что происходит? – спросила я, превозмогая боль в челюсти, что возникала при каждом движении.
– Ты у себя дома. Теперь это твой дом. Я позабочусь о тебе, милая девочка, – быстро протараторила она и потянулась ко мне с потертым полотенцем.
Она говорила по-русски с македонским акцентом. И я плохо понимала ее речь. Похоже, старуху английскому никто не учил, но с русскими она знакома не первый день.
Я отдернулась от нее, будто от огня. И моя реакция огорчила женщину. Уголки ее губ опустились, а глаза вдруг стали колючими.
– Почему я здесь? – прохрипела я и вжалась в угол кровати. – Что со мной будет? Мне нужно позвонить!
Подобрав ноги, я обнаружила, что переодета в белую сорочку, достающую примерно до колен, из какого-то хлопчатобумажного материала, довольно неприятно прилегающего к телу и доставляющего дискомфорт.
Я инстинктивно обхватила себя руками и задрожала от ужаса. Меня буквально парализовало холодом страха, который пробрался под ночнушку. По телу побежали мурашки, и оно покрылось «гусиной кожей». Мои длинные светлые волосы спутались в неровные локоны и грязными сосульками падали на плечи и спину. Ребра справа невыносимо болели – именно туда пару раз ударил лысый мудак. На мне точно есть синяки. Хорошо, что я не вижу свое лицо – наверняка оно выглядит жутко. Распухшая губа болела, а левый глаз я не могла до конца открыть, словно что-то мешало.
Женщина тяжело вздохнула, как будто такие несчастные, как я, уже были ей знакомы. Она опустила полотенце в таз, отжала и придвинулась ко мне. Едва коснулась ранки в уголке губ, и я вздрогнула, чем снова вызвала улыбку женщины. Вот только мне было совсем не весело.
– Не бойся, я просто хочу помочь тебе. – Она игнорировала мои вопросы, но при этом явно хотела успокоить.
Конечно, она не вела себя мерзко, как те мудаки, что вытащили меня из машины. Почему-то казалось, что этой женщине можно довериться. Наверное, она тоже жертва обстоятельств и поможет обратиться в правоохранительные органы, чтобы завить на группировку, которая обманом похищает девушек из разных стран и…
Что «и», я пока не знала. Неясно, зачем я здесь.
– Пожалуйста, – поймала я ладонь женщины у своего лица и крепко сжала обеими руками, – помогите мне! Я должна выбраться отсюда. Меня похитили!
Я молила незнакомку о помощи, все крепче сжимая кисть, подносила ее руку к губам, будто это помогло бы достучаться. Слезы непроизвольно катились из опухших глаз по щекам, капая на край задравшейся сорочки.
– …Прошу, – взмолилась совсем тихо, и голос задрожал от волнения и страха.