Игрушка Двуликого
Шрифт:
Решив, что мальчишка ждет своего аннара, Неддар забыл о его существовании – обсудил с увеем кандидатуры сотников, которые поведут ро’ори в будущий набег, выслушал его мнение о каждом из мальчишек, получивших имя, и уже перед самым отъездом поинтересовался, принес ли Кром жертву Барсу перед дорогой.
Верховный жрец утвердительно кивнул:
– Кром сделал все, что должно. Он воин, каких поискать…
– Да, ашер’о! – откуда-то из-за спины Неддара воскликнул Уресс. И, ужом проскользнув между верховным жрецом и Этерией, замер перед своим отцом: –
Каменная Длань нахмурился, набрал в грудь воздуха, чтобы высказать все, что он думает о поведении сына, но заметил желваки, играющие на скулах мальчишки, раздувающиеся ноздри и упрямо выдвинутый подбородок.
– Задавай…
Айти’ар благодарно кивнул, развернулся лицом к увею и на миг склонил голову в приветствии младшего старшему:
– Я хочу поменять имя. Как я могу заслужить это право?
– Имя? Детское? – хором спросили Неддар и Тарваз.
– Да, ашер’о, детское! – кивнул мальчишка. И, сообразив, что взрослые ждут объяснений, мотнул головой в сторону ворот: – Кром – самый достойный хейсар, которого я когда-либо видел. С его уходом род потерял не просто воина, а…
Коротенькая пауза, во время которой Уресс пытался подобрать слова, закончилась зубовным скрежетом и хрустом сжимаемых кулаков.
– Я… я не могу объяснить словами того, что чувствую, но… я готов отказаться от своего имени и предначертанного мне Пути, чтобы сохранить память об этом человеке…
Мальчишка не играл – он действительно был готов отказаться от чего угодно. Или чего угодно добиться, чтобы ему это позволили. И эта его решимость чувствовалась настолько сильно, что Неддар вскинул голову, чтобы взглядом убедить увея пойти Урессу навстречу, и вдруг увидел, что по щекам Этерии катятся слезы!
В это время верховный жрец приподнял жезл и с силой вбил его в землю:
– Я тебя услышал, ро’шер! С этой минуты ты – просто Аттарк. И будешь им до того момента, пока не пройдешь Испытание Духа и не докажешь всему Шаргайлу, что достоин носить имя баас’ори’те…
Мальчишка вскинул голову и засиял:
– Спасибо, увей! Я докажу!! Даю Слово!!!
– Это еще не все… – щелчком подозвав к себе айти’ара, держащего его коня, сказал король и, дождавшись, пока тот подойдет, взял повод и протянул его мальчишке: – Это – твой конь. Езжай собираться – ты едешь со мной…
Глава 23
Бельвард из Увераша
Третий день второй десятины третьего травника
Свист… Удар… Сдавленный стон… Пауза… Свист… Удар… Короткий вскрик… Пауза… Свист… Удар… Вопль, от которого зазвенело в ушах…
«Он ее забьет… До смерти…» – отрешенно подумал Бельвард и поморщился: наказывать кого бы то ни было ни свет ни заря было свинством. Прежде всего по отношению к тем, кто еще спит. Увы, объяснить это Беру было невозможно: он наверняка выполнял приказ маменьки.
«Маменьки?» – мысленно взвыл юноша, открыл единственный глаз, уперся взглядом в кружевную оторочку подола и тут же почувствовал запах цветка страсти – любимого
Зажмурился, попробовал ощутить спиной тепло Наильки и… разозлился: девка порку не заслужила!
– Доброе утро, маменька! – злобно рыкнул он, вскочил с кровати, в два прыжка преодолел расстояние до окна, выглянул наружу и, увидев белый балахон, висящий на пустующих колодках, облегченно перевел дух: Мельен порол не Наильку, а кого-то из поварих.
Развернулся, запоздало сообразил, что раздет, с большим трудом заставил себя поднять взгляд на маменьку и с удивлением понял, что она улыбается!!!
– Прошу прощения за мой неподобающий вид, но…
– …ты испугался за свою девку?
Лгать ей было глупо, поэтому Бельвард молча кивнул.
– Взрослеешь… – ухмыльнулась мать. И сразу же посерьезнела. – Одевайся – нам надо поговорить…
Торопливо натянув на себя шоссы с нижней рубашкой, юноша поколебался и решительно уселся на кровать:
– Я вас внимательно слушаю…
Вместо того чтобы, по своему обыкновению, начать беседу с претензий, маменька ни с того ни с сего вдруг изобразила участие:
– Как рана? Беспокоит?
«Надо же, вспомнила! – желчно подумал он. – Ответить, или догадается сама?»
Ответил. Сообразив, что хорошее настроение маменьки может и испортиться.
– Нет, не беспокоит – уже почти зажила…
Как ни странно, требовать, чтобы он открыл рот и показал десны [177] , она не стала – с сочувствием посмотрела на изуродованную глазницу и снова улыбнулась:
177
После потери глаза Бельвард жевал местный наркотик под названием ан-тиш, от которого на деснах и зубах появляется розовый налет.
– Это хорошо…
То, что боли в глазнице стали терпимыми, было действительно хорошо, поэтому юноша согласно кивнул. Но видеть мать улыбающейся он не привык, поэтому насторожился и с большим трудом выдавил из себя слова благодарности:
– Спасибо за беспокойство…
Видимо, в тоне, которым он произнес эту фразу, сарказм все-таки прозвучал, так как взгляд леди Марзии похолодел.
– Ан-тиш не жуешь. Практически не пьешь. Девок не терзаешь. В то же время вместо того, чтобы жить на тренировочной площадке и готовиться к бою с Нелюдем, либо сидишь, зарывшись в записи, либо пропадаешь неизвестно где…
«Как разберусь с делами – так сразу же и продолжу жевать, пить и терзать девок…» – мысленно огрызнулся Бельвард. А вслух, само собой, сказал совершенно другое:
– Как вы только что сказали, я взрослею…
Глаза маменьки полыхнули гневом – так, как будто она услышала его мысли. Однако срываться на сыне графиня почему-то не стала – поджала губы, несколько раз провернула на пальце родовое кольцо и ни с того ни с сего поинтересовалась:
– Что ты нашел в Вартейне-младшем?