Игрушка властелина болот
Шрифт:
– Кто они? – не унимался Берк.
– И, правда, кто? Расскажи, старый? – присоединился к нему Одер.
Пришлось Хеду сдаться.
– Они эйю, белые колдуны. И хона – черные. Люди зовут хона вампирами, упырями, за то, что те пьют кровь. Не было здесь раньше болот. Было бескрайнее поле, и произошла на нем великая битва между эйю и хона. Сражение их было столь грандиозным, что небеса содрогались, роняя на землю звезды и камни, а люди в ужасе прятались по лесам и пещерам. Колдуны бились семь дней и семь ночей, а потом решили заключить мир. Но не
– А сам куда делся? – полюбопытствовал Одер.
– Тоже сгинул.
Эбби вздрогнула. Жуткая история представилась ей вдруг ясно и живо, во всех красках.
– Занятно, – храбрясь, подбоченился Берк. – А ты не бойся, – покровительственным тоном бросил пленнице. – Значит, просто всеми забытые безобидные мертвяки?
– Нет. Не безобидные, – кровожадно сверкнул выцветшими глазами Хед. – Если зазеваешься на берегу или суешься под воду – утащат в болото и утопят.
– Ясно, – недовольно осклабился Берк. – Проклятые мертвяки…
***
Хотелось броситься в черную воду и утопиться.
Хотелось прикоснуться к зеркальной глади и провалиться в нее… до самого дна.
Когда после хорошей судьбы обретаешь плохую, остается надежда, что все еще можно вернуть назад. Что бывает по-другому. Бывает хорошо. Когда из плохого окунаешься в плохое, а то и вовсе в худшее, надежды нет. Тяжкая судьба, которая прежде казалась ошибкой, становится закономерностью. Ты понимаешь, что ничего хорошего тебя уже не ждет…
Эбби отошла умыться и застыла. Пушистая кочка пружинила под ногами, затягивала в губчатый мох туфли. Белые ленты с подвенечного платья ловила и трепала вода.
Надо прыгнуть, или будет только хуже. Берк все равно доберется до нее. Одер не сможет караулить ее вечно. Да и вообще, кто сказал, что Хед с Одером для нее защитники? Вот напьется Одер на следующем привале, отпустит его немножко извечная жадность и сторгуются они с Берком. Тот ведь уже просил продать… И Одер почти согласился. Пьяный, правда, был. Но Берк о хмельной его сговорчивости знает и наверняка воспользуется…
Надо прыгать. Так проще будет.
Эбби всмотрелась в воду. На черной глади проступало ее отражение, а под ним, в глубине, белело лицо мертвяка. Его контур точно ложился на очертания Эбби, словно говорил – мы уже одно целое. Ты наша…
Ты – моя.
– Отойди от воды, красавица, – голос зазвучал в голове. От него за висками стало горячо и больно. – Здесь места недобрые, проклятые. Зазеваешься – сгинешь…
Эбби испуганно огляделась.
Никого!
Только лицо в воде будто пододвинулось ближе – к самой водной кромке. Светлые волосы коснулись берега и спутались с подводной травой. А потом глаза открылись… и взглянули на Эбби через белую матовую пленку, укрывшую зрачки и радужки.
– Сгинь, нежить. Защити меня, Пресветлый, защити… – молитва полетела над вечерним
– Здесь тебя Пресветлый не защитит. Здесь тьма правит. И я.
Мертвяк не шевелил губами, и Эбби стало казаться, что она сходит с ума.
– Кто ты? Ты настоящий? – спросила еле слышно.
– Конечно, настоящий. Я – Мортигус, а ты – Эббигейл Фрост.
– Откуда ты знаешь?
– Так написано в твоей книге жизни.
– Ты видишь все, что в ней написано? Значит, наверняка разглядел, что вскоре мое писание оборвется. Сегодня.
– Не разглядел, к сожалению. – Мертвое лицо в воде не изменило выражения. Голос же зазвучал по-иному. Теперь в нем чувствовалась насмешка. Ирония. – Будущее тяжело разглядывать, вот прошлое – другое дело. С ним все уже ясно, его не поменять, а будущее всегда укрыто дымкой перемен.
– Нет у меня будущего. И не было.
– Вот как, а ты хотела бы изменить свою судьбу?
Странный вопрос. Он выбил Эбби из колеи. Она даже думать о самоубийстве перестала. Пока.
– Да.
– И какую иную судьбу ты бы хотела?
Новый вопрос поставил в тупик.
– Не знаю. Мне сложно сказать. Всю жизнь меня учили помалкивать и уступать дорогу сводным братьям. Ведь они – сыновья-наследники, а я – просто… дочь. Моя судьба – быть отданной замуж за того, на кого укажет отец. И помалкивать.
– А бывает иначе? – вопрос с подвохом.
– Да.
– Откуда знаешь?
– В книгах читала…
Эбби мечтательно прищурила глаза и вздрогнула по старой привычке.
Отец запрещал ей читать, поэтому Эбби прокрадывалась в библиотеку тайком. Она научилась делать все бесшумно: передвигать огромную лестницу, вытягивать пухлые тома за скрипучие корешки, листать страницы…
– Ясно… Ну, что ж, приятно было поболтать с тобой, Эббигейл Фрост…
Голос затих и растворился в тумане. Лицо померкло под водой, в черном зеркале которой качался одинокий острый лик – Эбби. Через миг над ее плечом появилось отражение Берка – окруженные гривой волос звериные глаза.
– Умываешь свое хорошенькое личико? Мне нравится.
Тяжелая лапища улеглась на выступающие девичьи лопатки. Проехалась по позвоночнику вниз, вызвав у Эбби волну дрожи. Мерзость. Она попыталась ускользнуть, но Берк схватил ее за руку и потянул к себе.
– Оставь! – рявкнул вовремя подоспевший Хед. – Не твое.
***
Ночь Эбби спала тревожно. Каждый миг вздрагивала и просыпалась. Ей казалось, что Берк смотрит на нее. Он и впрямь смотрел, и глаза у него при этом были белые, подернутые мертвенной пленкой…
Сон.
Это был сон – лишь начало сна, в котором бушевала гроза. Эбби, преследуемая Берком, металась по болоту и не могла найти спасения. Огромная тень настигала ее, гнала в самую топь, в черноту, в бездонный колодец. Из мрака смотрел мертвяк и протягивал руки в белых одеждах: «Иди ко мне, иди же… Моя бедняжка. Моя невеста. Моя игрушка… Ведь никто кроме меня…