Игрушка Ворона
Шрифт:
– Это правда? – слышу тихий вопрос, а затем ощущаю краткий поцелуй в лоб.
Помню, что Вадиму нельзя иметь семью, детей и всё тому подобное. Лучше бы он оттолкнул меня, заставил сделать аборт, заявил, что я ему не нужна ни беременная, ни обычная. Но… Он этого не сделал.
– Правда, - почти беззвучно произношу.
Воронов ничего не ответил, он лишь улыбнулся, немного неуверенно, пьяно и как всегда красиво. Я уже давно перестала замечать его шрам, для меня Вадим был самым красивым мужчиной на свете.
– Мне нужно будет сделать аборт, да? – я поджала свои обветренные
– Что? – он нахмурился. – Нет! Я не подвергну тебя такой пытке, - Воронов присел на край кровати и крепко сжал в своих руках мои похолодевшие ладони.
– Но… А как же все эти запреты? – мой голос задрожал.
– Я увезу тебя к сестре в Италию, и всё будет хорошо. Обещаю.
Это был край. Вадим готов пойти на уступки, наперекор правилам и всё это ради меня. Теперь хотелось удавиться.
Голос совести, и чувство стыда вгрызались мне в кожу и раздирали на куски, обнажая кости. Иначе описать отравляюще чувство, поселившееся в моем теле, моих мыслях я не могла. Приподнявшись, я крепко обняла Вадима за шею и прикрыла глаза. Мне было необходимо сейчас его касаться, чувствовать. Может быть… Может быть, потом он поймет, что я не подлая крыса, которая втерлась к нему в доверие исключительно для того, чтобы подставить. Воронов же умный мужик, потом сможет сложить два и два.
– Поехали, я забираю тебя к себе домой, - прошептал Вадим, нежно целуя меня за ухом.
Мне так сильно не хотелось его отпускать. Ну не стану же я упираться и закатывать по этому поводу истерику. Тут такие фокусы ни к чему.
Воронов накинул мне на плечи свой неизменный темный пиджак, пахнущий знакомым и родным одеколоном. Я закуталась в этот пиджак, его аромат, будто в кокон и впервые ощутила себя дома. Это было странно, тем более для человека, который в принципе не знает, что такое тот самый заветный дом. Но, похоже, что рядом с Вадимом я медленно начинала проникаться трепетным чувством к этому слову, что долгое время было для меня под запретом.
– А где Ирина? – вдруг спохватилась я, когда мы зашли в лифт.
– Она уже уехала, - ответил Воронов.
– Я рада, что в этот момент она была рядом, - признаюсь. – С ней спокойней.
– Именно Ирина доложила мне о тебе. Несмотря на то, что она работает на меня, женское начало не сотрешь, - Вадим криво усмехнулся. – Думаю, ты ей нравишься. Обычно она не очень коммуникабельна с моими… подругами.
Мне даже в голове трудно представить то, что Ирина так бы заботилась о Милане. Такие женщины не могу быть даже обычными дальними подругами, уж слишком они разные. Если честно, то отношение Ирины ко мне меня сделало чуть уверенней. Это значит, что очков в мою пользу больше, чем у Миланы.
На стоянке нас ожидала, всё та же колонна из «Мерседесов». Ее вид неожиданно обрадовал меня. Всё привычно и знакомо. Я залезла на заднее сидение, Вадим устроился рядом.
– Можно тебя кое о чем попросить? – спросила я, когда автомобиль плавно двинулся с места.
– Да, конечно.
– Мы можем заехать в «Каир»?
– Зачем? – Вадим взял меня за руку и принялся медленно большим пальцем поглаживать татуировку на запястье.
–
– Я могу послать своего человека. Тебе сейчас лучше отдохнуть. Понимаю, они твои друзья, но ты должна беречь себя.
Ну, вот почему он такой? Почему он так добр со мной? Почему так ласков? Уж очень трудно было разглядеть в нынешнем Вадиме того далекого и жесткого Воронова, каким он предстал передо мной в первую нашу встречу.
– Хорошо, если тебе не трудно, пусть кто-нибудь туда съездит, - осторожно отвечаю, чтобы не выдать свое настоящее настроение.
Очутившись в квартире Воронова с привычными большими окнами, из которых весь город был как на ладони, я не спешила избавляться от пиджака. Пройдя в зал, я плотней укуталась в одежду и уставилась в темное ночное небо.
Внутренняя перемена, которую я еще не до конца приняла в себе, надломила меня. Знакомое ощущение, разъехавшись ребер и обнаженной, вывернутой наизнанку души, холодными костлявыми пальцами сдавило горло. И с каких это пор я стала такой размазнёй? Я не привыкла все свои мысли сдерживать, всегда говорю то, что чувствую, вижу, считаю нужным. А сейчас сухой язык будто прилип к нёбу.
Всматриваясь в огни вечернего города, я впервые словила себя на мысли, что он не так уж и плох, как мне казалось раньше. Красивый и большой город, в котором живет миллион людей и явно никому из них жизнь не дается легко.
Раньше я ненавидела всех и вся, будто каждый был виноват в том, что я и мои друзья очутились в детдоме. Да таких, как мы очень много, к сожалению. Это правда жизни, статистика и ничего больше. Теперь, когда меня загнали в тиски, а на кону стоит жизнь дорогих мне людей, ненависть к окружающему миру вдруг испарилась. Она кроваво-красным сгустком сосредоточилась только на одном человеке – Доронине. Вот кого я искренне и всеми фибрами души ненавидела, призирала. Урод, который только и умеет, что запугивать и играть на человеческих слабостях.
Да, я теперь слаба и блятски уязвима. Порыв закурить пришлось буквально удушить в самой себе, я же беременная. Пусть я ни черта в этом не смыслю, но уверенна, что курить сейчас – не самое лучшее решение.
Внезапно уже по определению ставшие родными руки, осторожно обняли меня сзади. Это было так странно и приято, что я замерла на одном месте, наслаждаясь этими прикосновениями. Похоже, что даже такую дикарку, как я можно приручить, научить ласкам, трепету. Кем я была? Колючкой. Бешеной девкой, которая готова броситься на любого, кто ее обидит. А сейчас не то, что драться не хотелось, даже ссориться.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, - тихо проговорила я, вперив взгляд в одну точку. Трудно, до унижения трудно говорить, но надо.
– Нет, постой, - мягко перебил меня Вадим, и я почувствовала, что его подбородок удобно устроился на моем плече, скрытом под тяжелой тканью пиджака. – Дай мне, - тяжелый вздох. – Знаешь, ты мне приснилась еще до того, как мы встретились.
Такое откровение нехило удивило меня. Я не особо суеверная, а по части снов, вообще мало что вижу, кроме беспросветной темноты.