Игрушка
Шрифт:
***
– Давайте, девочки, живее, живее. Встали, походили. Километр – это лишь разминочка, а вы уже плачете. Давай, давай, ходим, ходим, не останавливаемся, а то вынудите мне вам кросс прописать для профилактики лени.
Мозг себе пропиши.
Нет, я не понимаю. Как мой Эмиль может общаться с этим придурком?
Гудвин Хойк. Весь такой из себя умный, правильный, рассудительный. Павлин с золотыми перьями, а не преподаватель физкультуры!
***
– Эм, твоя Габриелла просто заноза в пятке.
– Да… она такая. Моя боевая Габи.
– Иногда мне хочется ей скрутить шею.
– Ню, ню, низззя.
– Нет, пойми меня правильно. Я могу закрыть глаза на ее ненависть ко мне, на ее постоянное нытье и нежелание шевелиться, но какого хрена она пытается еще при всем этом меня доставать?
– Ну, не любит человек спорт.
– Спорт спортом, но меня она срывает с катушек. А эти ее неглубокие тупые злобные шутки? Ее постоянные ругательства. Я не понимаю, как ты, с твоей-то гордостью и самолюбием, все это терпишь. Сумасшедшая зараза. Вот кто она!
– Гуд, я тебя понимаю, но все равно… все равно мне все это в ней нравится. Дерзкая, бросающаяся из крайности в крайность, горделивая сумасшедшая стерва. Именно за это я ее … и ценю.
***
Едва Эмиль соизволил оторваться от своего дорогого Гудвина, как я тут же прискакала ему навстречу.
Скорчив гримасу великомученицы, обижено скрутив губы дудочкой, я засюсюкала своему вампиру:
– Вот видишь, как он надо мной издевается!
– Да на тебе пахать и пахать нужно, буренка!
– Ах, так? – прижмурилась от наигранной злости.
– Но,… а как? – не унимался Эмиль.
– Гнусный паршивец! И ты туда же! – злобно пнув в бок, я зарычала ему на ухо.
– Ох, ох, - от «невыносимой» боли он скривился и тут же, мгновенно схватил меня в свои объятия и прижал к груди, лишая возможности шевелиться. – Я и забыл, какая ты у меня драчунья. Коварные «стратегии» удара в челюсть, в нос, по яй… эм, ниже пояса.
Дикий смущенный хохот.
– Между прочим, я уже извинилась за тот случай. Это было действительно нечаянно. И потом, тебе, как вампиру, предстоит быть более собранным, чем то, как ты себя ведешь.
– Вах, вах, заговорил Гуру Упырей.
– Он самый, - рассмеялась я в ответ, потопая в его объятиях. Удивительно. Лишь только в такие моменты я безумно счастлива…
– С тобой попробуешь быть собранным, неадекватная сорвиголова.
– Я, вообще-то, очень даже спокойный ребенок.
– Да, да, я так и понял. Слушай, Габи, я не пойму, ты такая боевая, а в тот вечер так быстро сдалась. Зная тебя теперь, я бы поклялся, что ты должна была первой наброситься на ночного незнакомца и заколотить пару хрупких деревьев ему в грудь, даже не выясняя, что он вампир. А ты… как ты могла так позорно сдаться?
– Я просто тебя пожалела.
– А! Вот оно что, а я-то
***
– Габи, ты же обещала.
– Когда это я тебе обещала?
– Ты обещала, что будем отрываться в колледже на полную. А теперь что?
– На полную, это не значит, что я обязана тащиться на это «пати». И потом, Браян, ты не боишься раскрыться перед Мелани с твоей той, тайной, известной только мне и Крису, «прелестной» стороны?
– Ой, неужели я на всех диско в неадеквате?
– Браян, милый, я в тебе всегда уверенна. Дело стоит только за тем, что ты первое сделаешь: напьешься, а потом накуришься, или наоборот – сначала накуришься, а потом напьешься.
– Но ты же терпишь меня.
– Терплю, потому что я и без дури и выпивки сумасшедшая.
– Ой, сумасшедшая. До этого статуса, детка, еще дорасти нужно. В общем, собирайся, одевайся, а я жду тебя в буфете.
– А Мелани?
– Мелани давно уже собралась, еще час назад. И теперь ждет меня в буфете. Ой-йе-йе, йе, йе, - заорал почти на все горло мой неадекватный друг и удалился из комнаты прочь.
Идиот.
***
– Мелани, прости Браяна.
– Да ничего.
Девушка краснела и зеленела попеременно.
Да уж, моего мальчика показывать не всем можно.
Вы видели дикую обезьяну на дискотеке? Нет? Тогда приходите к нам.
Хотя, я думаю, Браян здесь не один такой. Целый полк обезьян.
Что же, пора и мне с ними слиться.
Идиотски веля бердами, я стала пробираться в пляшущее сумасшедшее студенческое море.
***
– Эмиль, неужели «МУЖИКИ, действительно, не танцуют»? Или это только упырчики таким болеют?
– Упырчики, упырчики.
– Не верю.
– Придется. Придется поверить.
– Что-то не получается.
– Тогда у Гудвина спроси, - все тем же веселым, шутливым голосом прошептал Готье.
Но на его лице не было улыбки.
– Гудвина? – мои мысли застопорились, - А он здесь причем?
Я боялась себе признаться.
Моментально музыка ушла на второй план.
В голове все сжалось. Сердце ойкнуло.
В горле все пересохло.
Я смотрела ему в глаза и искала, искала отрицания.
Но ничего. Ничего, кроме выжидания моей реакции.
Я молчала и едва дышала.
Эмиль наконец-то ухмыльнулся.
Я рискнула.
– Он… он тоже,… тоже? – едва не проглатывая язык…
– Ой, я проболтался, - изображая наигранные удивление, испуг и переживание, со лживой обидой поджал губы.
– Зачем ты мне это рассказал?
Я всматривалась ему в глаза, и боялась даже предположить мотивы такого поступка.
Это не просто «таинка», такой себе безобидный «секретик» друга.