Игрушки для императоров
Шрифт:
Это произошло сразу, как только мы оказались на улице. Мы еще не дошли до машины, как ее рука перехватила меня и дернула назад.
— Стой.
Они были повсюду — люди в черных масках. Выходили из припаркованных вокруг машин, из соседнего магазина, и молча брали нас в плотное кольцо. Доспехов ни у кого не было, но арсенал внушал уважение — тяжелые армейские иглометы, деструктор, огнестрельные винтовки и пистолеты. И даже снайперка у кого-то в заднем ряду. Справа и слева на тротуар вырулили два
— Стой на месте, красноперая! И все будет хорошо!
Главарь. Неприметный тип в такой же маске, как и остальные, сделал маленький шажок вперед. Вооружен он был полюбившимся мне «Жалом», которое держал уверенно, взяв меня на прицел. Да, меня. Как и некоторые из его людей. На мушке были мы оба.
— Мы вытащим тебя. — Ее ладонь сжала мне локоть. — Не забывай. Перевернем всю Альфу, но вытащим.
— А пятое «дно»?
— Обстоятельства меняются. Это война.
— Мы забираем мальчишку. Если дернешься — вам конец. Обоим, — проговорил главарь, шагом охотящегося ягуара приближающийся к нам. Справа, подбираясь ко мне, это делали еще двое бандитов.
— И ты совсем ничего не можешь сделать? — усмехнулся я, оглядывая окружающую нас кодлу. — При всех своих суперспособностях?
Она лаконично покачала головой.
— Одна может и попыталась бы. Вряд ли бы получилось, но не попытаться… А так — тебя убьют в первую же секунду.
Она говорила, но в ее словах я почувствовал фальшь. Да, правильные слова, и сказаны правильно, красиво, в тему, с неким театральным драматическим эффектом, но…
…Но существо внутри меня — предупрежденное существо, а значит, вооруженное — ей больше не верило.
— Руки за голову! Быстро! И не шевелиться! Шевельнешься — стреляем! А ты за спину! Вот так!
Сильные руки медленно, как в замедленном воспроизведении, выкрутили мне обе руки и медленно-медленно потянули прочь. Бандиты, тащившие меня, панически боялись, и не будь на них масок, я бы рассмотрел у них на лбах холодный пот. Ведь рядом стояло одно из самых смертоносных существ на планете, не отличающееся любовью к собственной жизни. А руки этого существа были всего лишь сцеплены в замок за затылком.
— Если дернешься — мальчишке конец, — на всякий случай еще раз предупредил главарь, тоже отступая на шаг назад. Палец на спусковом крючке его лежал четко, он умел сдерживать страх.
Катарина молчала. Я повернул голову и посмотрел в ее глаза… И все понял. По ее расслабленной стойке. По спокойному безразличному взгляду. Она меня предала.
Во взгляде этом не было огонька. Того самого огонька обложенного хищника перед броском. А в стойке — энергии. Она знала, что и как будет, была готова к этому моменту. И совершенно не нервничала.
Она сдала меня. Она. Сдала. Меня. Я
Я — болванчик. Марионетка, которой играют, дергая за ниточки. Заставляют делать нужные вещи, после чего бросают в коробку и забывают. Или отдают поиграть другому, если в этом есть необходимость.
Она спасла меня, вытащила, мы мчались прочь от погони, но делала все это несерьезно. У них война, в которой я стал разменной монеткой, и она знала, что отыграв нужный раунд, корпус отдаст эту монетку назад, Кампосу. Возможно, в этот самый момент в обмен на меня освобождают их девчонок. И корпус трудно винить, девчонки же важнее. Они часть их структуры, принявшие присягу сестры по оружию, а я… Всего лишь человек, которому они что-то пообещали.
Это было бегство, та погоня со стрельбой и ракетами, но бегство от собственной тени. Тени самого корпуса. Четко спланированное их офицерами для демонстрации, кто есть кто. Как же я их всех ненавижу!
Машины разъехались быстро, в течение полуминуты. А она стояла посреди улицы, слушая сирены приближающихся машин гвардии, и не могла прийти в себя. Он понял. Догадался. Прочел по ее взгляду. Это в ее планы не входило, и это было нехорошо.
Теперь придется давить, давить жестко, бескомпромиссно, а с ним такой сценарий может не сработать. Но в противном случае он просто пошлет ее подальше. Настолько подальше, что…
Об этом думать не хотелось. Но о чем еще думать?
Только тут она заметила, что вторая линия вот уже с минуту маяковала красным.
Катарина опустила козырек пониже и нажала на иконку приема. Изображение включать не стала.
— Докладывай, — сразу наехала Мишель.
— Он у них. Девчонки?
— Кампос поставил условие, вначале мальчишка. Но он выполнит свою часть договора. Как все прошло?
— Он догадался. Все усложняется.
Мишель задумалась.
— Что теперь?
— Я справлюсь.
Молчание.
— Дорогая моя, надеюсь, ты понимаешь, что если не справишься…?
— Мой рапорт будет у тебя сегодня вечером. Без даты. Подпишешь в любой момент. Я тоже иду ва-банк, такой расклад тебя устроит?
Вновь молчание, на сей раз более продолжительное.
— Хорошо. Приступай.
Вторая линия разъединилась. Но легче на душе не стало.
Глава 17. Граница правды
Куда меня везли — не знаю, как и не знаю, сколько. Мне вкололи какую-то дрянь, видно, чтоб не дергался, из-за нее происходящее воспринималось, как в тумане. Мешок на голове также не прибавлял ясности сознанию.