Игры богов
Шрифт:
— Надо было сала с неё сперва срезать!
— Желудей ей дай! Может, тогда получится!
— Она же не знает, что надо делать!
Постепенно гомон толпы начал приобретать издевательский характер, и дрессировщик, оставив животное в покое, отчего то тут же вгрызлось в орех, попытался выкрутиться из сложившегося положения:
— Почтеннейшая публика! Похоже, моя ассистентка немного нервничает, ей не приходилось выступать перед таким количеством зрителей! Простите ей её волнение!
— Ты давай ещё что-нибудь покажи!
— Трындюшник!
— То
— Долой узурпаторов трона!..
Прокашлявшись, дрессировщик продолжил номер. Он взял обруч и встал сбоку от бочки, на которой сидела свинобелка. Теперь она должна была перепрыгнуть через него, но животине, похоже, надоело сидеть, и она попыталась сползти на мостовую. Её хозяин ей этого не дал, подхватив её и снова усадив на бочку.
— Розалия! Пух! Пух, Розалия! Пух! Пу-ух!
Но животное продолжало пытаться слезть и пойти по своим делам — орех к этому моменту был сгрызен.
У дрессировщика опустились руки. Его плечи вдруг начали дрожать.
— Почему, Розалия? Неужели, я плохо о тебе заботился? А ты… Ты… Ты предала меня!
И картинно закрыв глаза рукой, напомаженный разрыдался и убежал в толпу. Ему в спину раздались глумливые выкрики, свист, кто-то запустил огрызком яблока. Ещё кто-то — пушистым круглым созданием, которое Система определила, как пушуна.
— А я знал, что он шарлатан! — возвестил бородатый пузан рядом со мной.
Свинобелка же, осмотревшись, с кряхтениями сползя с бочки, добралась до ближайшего дерева и полезла на него.
Последней каплей, после которой я решил плюнуть на сию замечательную ярмарку, был молодой человек азиатской наружности, показывавший «древнее боевое искусство рыба-чо». Он размахивал здоровенной рыбиной, как нунчаками — перехватывал её то за голову, то за хвост, выписывал восьмёрки, крутил ею и вертел самыми разными способами.
Дзинсая, глядя на действо, начала закипать. Амалия наоборот, восхищалась и радовалась. А у меня от всего этого уже начинала болеть голова.
Парень с рыбой вызвал даже восхищённые возгласы.
— Ох, ты смотри-ка! Во даёт! — воскликнул бородач.
— Что это за бред?! — не выдержала эльфийка. — Это что, боевое искусство?! Вы что, люди?! Вы…
— Тише! — одёрнул я её. Ещё не хватало схлестнуться с толпой.
Собственно, глядя на все эти «таланты», было понятно, почему маг нам ничего не сказал. Смотреть тут нормальным людям было не на что. Ещё и был шанс ненароком получить по голове от неумелых действий «таланта».
Ещё раз бросив взгляд на действо, я увидел, как «рыба-чоист» подкинул рыбину и поймал её зубами, как тюлень, встав при этом в пафосную позу. После этого я развернулся и скорым шагом пошёл прочь.
Что не так с местными жителями, если размахивание рыбой вызывает у них восхищение? Словно они никогда не видели, как сражаются настоящие воины и бойцы.
— Это… Это просто… У меня слов нет! — пылала Дзинсая возмущением. — Что не так с этими людьми? Хотя-а…
Я укоризненно на неё посмотрел и пошёл дальше.
— А что не так? Почему мы не остались досмотреть представление? — спросила Амалия. В ответ я молча уставился на неё. — Это «рыба-чо», вроде бы, неплохое искусство, разве нет?
Теперь уже мы вдвоём с Дзи пялились на девушку, а та откровенно ничего не понимала, переводя взгляд с меня на неё и обратно. Эльфа едва не взорвалась гневной тирадой, но она не успела ничего произнести.
— Возьмите сладости! — воскликнул кто-то рядом с нами. Я резко развернулся на голос и увидел девчушку лет четырнадцати в пёстром одеянии с преобладанием вырвиглазного светло-синего цвета, которая протягивала нам какие-то угощения на палочках и широко улыбалась.
Я не решился перечить, дабы не вызвать очередную истерику, и взял угощение, равно как и Дзинсая с Амалией. Довольная девчушка побежала дальше, а я задумался — может быть, они тут все под веществами? Едят что-то или пьют, от того и ведут себя так странно…
Не успел я ничего сказать, как услышал хруст. Дзинсая откусила кусок своей сладости и задумчиво его пережёвывала.
— Зря ты это сделала, — сказал я. — Вдруг они подмешали что-то в эти сладости? Станешь такой же дурочкой, как и… они.
Дзи на секунду замерла, прислушалась к себе, но потом продолжила размеренно работать челюстями. Амалия тоже попробовала кусочек, возвестила, что эта еда вполне безопасна и продолжила есть, как ни в чём не бывало. Это меня убедило, что дело тут всё же не в сладостях. Да и с момента нашего завтрака прошло уже довольно много времени, а ничего необычного я в себе не ощущал. Никаких изменений, скачков настроения или чего-то подобного. Вздохнув, я попробовал и свою сладость. Она напоминала козинак, скорее всего, им и являясь.
Так, грызя сладости, мы вдруг оказались на пустой улице. Толпа осталась где-то там, за нашими спинами. Так или иначе, но стоило узнать, где жил этот Амилорн, и для этого мы зашли в первую же попавшуюся таверну.
Внутри было светло и пусто. Скучающие официантки сидели возле барной стойки. За ней бармен развалился на табурете, положив голову на стойку, и кажется спал.
При нашем появлении одна из официанток толкнула бармена в плечо, тот оторвал голову от стойки и подслеповато уставился на нас.
Был он мужчиной средних лет, абсолютно лысым, с мясистым носом, жёсткой складкой губ, тяжёлым подбородком и недобрым, подозрительным взглядом из-под кустистых бровей. В ухе сверкала золотая серёжка.
— Либо я совсем ослеп на старости лет, либо мне чудится, либо в моё заведение кто-то всё же зашёл, — произнёс он низким хриплым голосом, выпрямляясь.
— Добрый день, — сказал я. — Нам бы горло промочить…
— А чего на ярмарке не промочите? — спросил он, прищурившись.
— Я не люблю толпу. Да и смотреть там не на что.