Игры богов
Шрифт:
— А наше мнение ты не хочешь знать на этот счёт?
— Хозяин, ты не обуза! — воскликнула Амалия. Наивная, глупая девочка. — Мы будем заботиться о тебе!
— Я… Жалок! Я… Будет лучше, если я просто сдохну.
— Ты!.. Ты!!. — Дзинсая захлёбывалась от гнева и ярости. Интересно, что ментальная связь усилилась. — После всего, через что мы прошли, — через что ты прошёл! — ты решил сдаться?! Вот так просто?! Опустить руки, сложить лапки и помереть?! Ты просто эгоистичный ублюдок, страдающий жалостью к самому себе!! И если тебе это нравится, то мне нет!!
— Дзинсая,
— Нет, надо! Не лезь, мелкая! А ты, если решил тихо сдохнуть в постели, обойдёшься! Я не дам тебе этого сделать! И не надейся! Как ты можешь вообще о таком думать?! После того, что эта сука сделала с тобой, ты просто так спустишь ей всё это с рук?!
— Я ничего не могу сделать! Я жалкий инвалид! — воскликнул я, не выдержал. — Что я могу?
— Что ты можешь? — переспросила Дзи. — Ты лишился органа чувств, но у тебя осталось их ещё четыре. У тебя есть Пространство, которое дымноглазая не в силах отобрать у тебя, это чисто твоя наработка, значит, ты её восстановишь. У тебя есть учебник мистицизма и-и… я помогу тебе восстановить твою мановую структуру. Вместе, мы сможем. Пока ты теряешь ману, вместо того, чтобы накапливать её, это первостепенная задача — если твой резерв маны истощится, ты начнёшь терять жизненную силу и вскоре умрёшь. Но мы этого не допустим, слышишь?! И если я ещё раз услышу от тебя подобные бредни, я… Нет, я не стану тебя убивать, но я уйду, раз и навсегда. И тогда ебись со всем, как хочешь.
Дзинсая умолкла и ушла куда-то в сторону, а я задумался над её словами.
Они же частично повторяли мои же размышления, когда Шанаратрис поставила меня перед выбором! Почему я забыл об этом, да ещё так скоро?
Хотел ли я себе такой судьбы? Конечно же нет. Но выбор я сделал осознанно. Да, одно дело говорить, и совсем другое, приняв решение, придерживаться его до конца и потом принять все сопутствующие последствия. Просто нужно приспособиться и идти дальше. Не смотря ни на что. Во всех смыслах этого выражения.
— Да, ты права, — спустя минут пять тишины, признал я. — Я поддался слабости, но… Мне сложно ещё всё это принять.
— Конечно, я права! — ответила Дзи, подойдя ближе. — Но если ты готов бороться дальше, значит, ещё не всё потеряно.
Я почувствовал на щеке её немного грубые, но тёплые пальцы. А потом она склонилась и поцеловала меня в лоб. По лицу мазнуло её волосами, и я ощутил полную гамму их терпкого, необычного, но приятного запаха. К нему примешивался запах еды, не менее приятный, от которого мой живот свело. Сколько я не ел? Уже и не знаю.
— Хозяин, тебе надо поесть, — сказала Амалия. Дзинсая отошла, освободив место для девушки, которая начала кормить меня с ложечки.
— Пойду, пройдусь немного, — сказала эльфийка и быстро ушла.
Еда оказалась приятной, горячей, но не обжигающей, а Амалия очень заботливой. Она даже помогла мне справить естественные надобности, перестелила постель, чтобы мне было удобнее, подала воды, когда я захотел пить. Мне было стыдно и неловко от такой заботы, от своей слабости, но с этим я ничего поделать не мог, только принять — собственную слабость, бессилие, немощность
Я смог ещё поспать, прежде чем вернулась Дзинсая. И тогда же, с её приходом, мы попробовали совместно практиковать мистицизм. Меня усадили на кровати, она села рядом, открыла учебник, подаренный мне Яшедой — да будут долгими её лета! — и начала вслух зачитывать упражнения, которые мы совместно пытались выполнить. Начали с самого начала, постепенно продвигаясь от простого к сложному.
На первых порах возникли определённые проблемы — мана отказывалась подчиняться моей воле и текла куда только ей заблагорассудится. Но я её чувствовал, что уже было плюсом. Значит, и работать с ней тоже смогу.
Дни потекли своим чередом. Амалия взяла на себя обязанности сиделки, а Дзинсая помогала с манатоками. Мы вместе делали дыхательные упражнения, и тут уже пригодился мой личный опыт, когда у эльфийки возникали недопонимания или трудности.
Мои энергетические каналы пребывали в плачевном состоянии: разорванные, перекрученные, просто вырванные вместе с демоническими энергиями. Но постепенно я начинал их чувствовать всё лучше и лучше. Они распрямлялись, оживали, восстанавливались. Кое-где пришлось прокладывать новые каналы самостоятельно, что отнимало огромное количество внутренних сил, требовало сильной концентрации и много времени.
Чтобы я не помер от манового истощения, Дзинсая купила несколько мановых многоразовых накопителей и регулярно заряжала их в Гильдии магов. О том, сколько это стоит в деньгах, я не спрашивал — всё равно я сам эти деньги сейчас заработать не смогу. Сама же эльфийка не страдала скудоумием и отсутствием здравого смысла, так что, я не волновался на этот счёт.
Однажды, Дзи ушла куда-то на целый день, вернувшись только под вечер. То же самое повторилось на следующий день, и на третий. Я пытался её расспросить, куда она всё время уходит и возвращается крайне уставшей, но она отмахивалась от моих вопросов и, приняв ванну, вскоре засыпала.
На четвёртый день я хотел поймать её до того, как она уйдёт, но не успел, похоже, эльфийка ушла ещё до рассвета. И вернулась в середине дня, вновь измотанная, уставшая и раздражённая.
— Вот, — сказал она, минут через десять неподвижного сидения в кресле. Что-то стукнулось и звякнуло об пол. — Заработала нам денег.
— Каким образом? — спросил я.
— Боями. Сейчас в городе проходит турнир… Вернее, проходил. Я взяла первый приз — в конце со мной никто не захотел драться, почему-то.
— Действительно, почему? — спросил я и невольно улыбнулся. — И сколько там?
— Чуть больше тысячи золотом.
На ближайшие несколько месяцев можно о деньгах не думать.
Почти сразу вслед за этим, Амалия преподнесла мне подарок.
— Хозяин… Я сшила тебе повязку… Она красненькая с белой полосочкой. Но, если тебе не понравится…
Я поднял руку, не дав ей договорить, и попросил её помочь завязать мне мои пустые глазницы. Ткань, из которой была сделана повязка, была приятна на ощупь и прохладна, так что теперь я не пугал никого жутким видом своего лица.