Игры демиургов
Шрифт:
— А это-то зачем?!
— А, ты не знаешь? Они работают над созданием искусственного интеллекта! Со своим еще не разобрались, а туда же… Ну посуди: я же наделил людей способностью к деторождению, верно?
— Верно.
— Они тратят годы — да что там годы, всю жизнь на это кладут! — чтобы сделать из своих детей, то есть разумных вообще-то существ, послушные машины. И ведь преуспевают, в большинстве случаев. Так при этом они еще надеются воспитать из машины разумное существо?
— А может, им просто тоже хочется почувствовать себя демиургами? — предположил
— Перебьются! — жестко отрезал Мазукта.
Демиурги Мазукта и Шамбамбукли сидели на кухне и пили чай.
— Атеизм — это хорошо, — сказал демиург Мазукта.
— Правда? — не поверил демиург Шамбамбукли.
— Конечно! — ответил Мазукта. — Вот ты в детстве из дома убегал?
— Четыре раза! — гордо заявил Шамбамбукли.
— Тогда должен понимать. Атеисты — это ведь те же дети. Обиделись за что-то на родителей, и убежали. И целых полчаса будут думать, какие же они крутые и самостоятельные. А потом вернутся как ни в чем не бывало и скажут «здравствуй, папа, а где мой жареный телец?»
— А что папа?
— А папа погладит блудного сына по головке и ответит: «а поворотись-ка, сынку. Экой ты смешной какой! Сейчас я тебя отдеру ремнем по заднице, потом пойди помойся и причешись, а там уж, так и быть, можешь садиться к столу и есть вместе со всеми пшеную кашу»
— А что же в этом хорошего? — не понял Шамбамбукли.
— Хорошего..? — Мазукта мечтательно вздохнул. — Иногда они не возвращаются.
Шамбамбукли поперхнулся чаем.
— То есть как?
— Да вот так. Уходят, начинают вести свою собственную жизнь, а через некоторое время присылают телеграмму: «приезжай, мол, папа, тельцом угощу»
— И часто так бывает?
— Никогда, — Мазукта мрачно уставился в свою чашку. — Но ведь помечтать-то можно?
— Ну и что мне теперь с тобой делать? — устало спросил демиург Шамбамбукли человека.
— А чего я такого натворил-то? — насупился человек.
— Да в том-то и дело, что ничего! А ведь мог бы.
— Да ну, чего я там мог…
— Хочешь знать? Ну, вот, например.
Демиург Шамбамбукли поставил на стол большую картонную коробку.
— Ты должен был прожить еще как минимум лет сорок! И нарисовать сотню картин. В том числе несколько шедевров. Вот, сам посмотри — твой почерк?
Он высыпал из коробки ворох картин и рисунков, человек ошеломленно сглотнул и протянул руку, не решаясь дотронуться.
— Вау… обалдеть! Красота какая! Ой, тут и подпись моя… А я даже не знал, что могу вот так…
— Уже не можешь, — жестко ответил Шамбамбукли. — Тебя нет. Ты не реализовался.
Он щелкнул пальцами, картины вспыхнули и превратились в кучку пепла.
— Ой! — огорчился человек. — Зачем же ты так?
— А ты зачем? — огрызнулся демиург. — Ведь тебе же ясно, человеческим языком, было сказано: «не возжигай огня перед спящим драконом». И что от тебя теперь осталось? Даже меньше, чем вот эта кучка!
— Ха! — фыркнул человек. — Да этой заповеди скоро три тыщи лет!
— Дракону, к твоему
— А я и не зажигал никакого огня! Я ему только фонариком в глаза посветил. А три тысячи лет назад еще никакого электричества не знали.
— Ну и что?
— Ну и… ничего. Про фонарики — это уже не заповедь, это всякие богословы от себя потом добавили.
— Угу, — кивнул Шамбамбукли. — Значит, ты полагаешь, что я, когда творил мир, а потом, когда давал вам заповеди (кстати, я предпочитаю называть их просто «полезными советами», но это, по сути, неважно) — так ты полагаешь, что я ничего не знал про электричество? Только потому, что вы его еще не открыли?
Человек насупился.
— Всё равно, огонь — это огонь, а электричество — это электричество, и нечего тут всякие сложности выдумывать.
— Пойди объясни это дракону, которому ты посветил в глаза, — пожал плечами демиург. — Я уверен, у вас выйдет очень интересная дискуссия.
Он вытащил из кармана платок и аккуратно смел пепел со стола в высокую, почти полную хрустальную вазу.
— Какая забавная пепельница, — заметил человек.
— Это не пепельница, — отозвался демиург. — Это Чаша Гнева.
— Мазукта! — сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте. — Ты меня уважаешь?
— Пожалуй, — ответил Мазукта после некоторого размышления.
— Вот видишь. А ведь ты сам демиург. Почему же тогда люди меня не уважают? Своего создателя?
— А что ты сделал для того, чтобы тебя уважали?
— Нуу… Вообще-то, всё возможное. Землю я для них создал — заглядение, климат мягкий, дожди во-время, солнца в меру, природа изобильна. Научил их строить дома и возделывать землю, благословил здоровьем и потомством. Дал практически полную свободу воли, ни во что не вмешиваюсь, за добрые дела воздаю сторицей, к прегрешениям отношусь снисходительно… А они об меня разве что ноги не вытирают!
— Ну и правильно. А ты чего хотел? Откуда у них появится уважение, при таком-то отношении?
— Как откуда? Да я же для них всё…
— Ты для них — ничто! — перебил Мазукта. — Ну посуди сам. Вот приходит человек, например, к чиновнику. Какому-нибудь мелкому, управдому, например. Как он с ним разговаривает? Уважительно! Может, шляпу снимать и не станет, но уж за интонациями проследит. А если чиновник чуть повыше — то тут и шляпу снимут, и голову склонят. Совсем крупному чиновнику в пояс кланяются. А уж перед совсем-совсем крупным и на колени встанут, и сапоги оближут, и глаз поднять не посмеют. А всё почему?
— Почему? — как завороженный повторил Шамбамбукли.
— Власть потому что. А власть есть что?
— Что?
— Неприятности, вот что! — торжествующе провозгласил Мазукта. — Единственное, что может сделать чиновник — это либо доставить какую-то неприятность, либо избавить от неё. И всё-то у них надо вымаливать, выпрашивать, выклянчивать, и еще не факт, что удастся. А не понравишься — еще дополнительных несчастий огребешь. Вот такое обращение люди понимают!
— Но я же не чиновник…