Игры для взрослых
Шрифт:
— Потом скажу, при личной встрече, — угрюмо бросил бандит, имя которого Демидов уже знал.
— Кто звонил? — сразу спросил Демидов, когда отключил мобильный и сунул себе в карман.
— Мог бы и не говорить, так ведь вы все равно пробьете по своим каналам.
— Догадливый! — удивился Плетнев. — Мент, что ли?
— А что, видно?
— Да как-то осенило враз, — признался Плетнев. — Ну так чей звоночек был?
— Дружка моего.
— Не того ли, кто по кумполу получил от слабой женщины?
— А какая разница?
На самом деле новость о том, что его подельник не просто так отсиживался дома, для задержанного оказалась неожиданной, потому что в его вопросе прозвучала нотка неуверенности.
— Да есть небольшая. Если твой
Алексей остановился как вкопанный, и на его лице Плетнев наконец увидел страх.
— Ну ты шагай, шагай, у нас еще есть время поговорить.
Они вышли на Орловскую улицу, куда через пять минут подкатила патрульная машина.
Из нее вышли двое милиционеров и с изумлением уставились на задержанного.
— Лешка, ты чего в браслетах? А вы кто такие? — сразу пошел в наступление один из патрульных.
— Представители генпрокуратуры.
Алексей даже замычал от досады, что так влип. А менты в недоумении переглянулись: и что за интерес у генпрокуратуры к их товарищу, рядовому сотруднику правоохранительных органов?
— Он что, из вашего отделения? — удивился Плетнев.
— Из нашего… Так он хороший работник, у него куча поощрений! — сразу вступились за коллегу милиционеры.
— Поощрения — это здорово. Можете гордится своим товарищем. Но тут за ним еще кое-что числится. В данный момент, например, попытка убийства вот этой гражданки. Ну и много чего другого. Так что едем к вам, а потом — даже говорить не хочется. В общем, всему свое время.
— Я с вами! — сразу заявила Людмила.
— Конечно, — согласился Плетнев. — Как потерпевшая. Будете давать показания, а мы как свидетели, подтвердим.
Еще ночью, когда в родном отделении милиции дознаватель составлял протокол задержания, Симонов понял, что влип по-крупному. И главное, как обидно: он специально отключил телефон, чтобы спокойно покончить с бабой. И велел Вовану не дергаться, а главное, не дергать его. Сделает дело — сам и позвонит. Так нет, этот урод не выдержал, видите ли, нервы у него! И позвонил в самый неподходящий момент. С той самой секунды все пошло наперекосяк. Номер Вована засветился на мобильном Лехи, не найти его теперь мог разве что ленивый. А тут еще чертов сыщик сообщил, что Вован, оказывается, два дня назад засветился в системе. То есть не играло никакой роли, что его ДНК не было в базе данных среди осужденных преступников. Достаточно было так по-глупому подставить свою тупую башку этой бабе, и следы его крови остались на какой-то стеклянной хрени. Таким образом он преподнес на блюдечке свой генетический код этим сыскарям. А они, даром что работают в частной лавочке, сотрудничают с генпрокуратурой, и у них доступ ко всем экспертизам. Когда Симонов понял это, он едва не взвыл. Ведь ясен пень, что, получив такой подарочек, эксперты примутся шарить в неопознанных образцах. И в конце концов идентифицируют ДНК Вована, а ведь есть с чем! Вряд ли та девчонка, которую они подхватили на автобусной остановки и завезли в парк, ходила на экспертизу. Они ее так запугали, что она и встать не могла поначалу, так и лежала покорно, как агнец на заклании. А уличные проститутки, которых они отлавливали и завозили в излюбленные места, и подавно не заявляли. Им как раз есть что скрывать от закона. Но вот тех, из элитных, кого они убрали, эти сыскари в конце концов обнаружили. И хотя никакой информации о следствии в отделение не поступало, Симонов знал: конечно, следственные действия ведутся. А раз ведутся, там все по полной программе — всякие экспертизы и прочая хрень. А они с Вованом тогда вошли в раж и даже не стали зарывать трупы. На кой чикаться, если это безымянные проститутки незнамо из каких краев и никто о них и не вспомнит? От них просили избавиться, заплатили неплохо,
У него было полночи, чтобы обдумать свою перспективу. И он мысленно представлял каждый шаг следственной группы. Прежде всего, задержат Вована. Предъявят его Морозовой, и та опознает. Такая не станет путаться, у нее глаз что прицел на винтаре. А когда обнаружится, что Вован наследил на тех девках на Киевском, да к тому же был не один… И когда возьмут кровь на ДНК у него самого, выяснится, что он, Леха Симонов, и есть тот второй. И уже не отвертишься. Либо сразу все выкладывать, может, зачтется, как чистосердечное, либо… А разве есть еще какой-нибудь выход? В петлю, что ли? Нет, и в тюрьмах люди живут. Тем более, там он будет среди своих. Ментов отправляют к своим. А там, в случае чего, он тоже может за себя постоять.
Симонов стал готовить себя к долгой отсидке… И к утру уже убедил себя, что все когда-нибудь заканчивается. И суд, и срок. Хотя могут намотать лет десять, если не больше. Угрызения совести его не замучат, это уж хрена всем им. Но Вована не пожалел бы, придушил собственными руками. Если бы этот тупоголовый вовремя избавился от Морозовой, так и гуляли бы они на воле да сшибали бабки у Кен… А про бордель-то он и не подумал! За крышевание тоже срок добавят. Но это показалось такой мелочью по сравнению с тройным убийством, что Симонов даже не стал развивать свою мысль.
Голованов явился с запозданием и в таком элегантном костюме, что все обзавидовались.
— Ты что, на свидание сегодня собрался? — спросил Агеев, чувствуя себя в скромненьком свитере нищим на паперти. А опустив глаза, и вовсе расстроился. На фоне узконосых штиблет начальника его ботинки выглядели так, словно он их носил еще в десятом классе.
— Я сегодня приглашен на прием, — важно ответил Голованов.
— А куда? — полюбопытствовал Демидов.
— Во французское посольство.
Голованов разложил бумаги на столе и приготовился работать, но сотрудники не скрывали своего интереса к личной жизни начальника.
— А чего там будет? Жрать дадут? — не унимался Демидов.
— Там не жрут. Там изысканный фуршет, — дал ему достойную отповедь Голованов.
— Ну, это бедновато, — сразу потерял интерес Демидов. — Вот подруга моей тещи ходила! на прием в китайское посольство, так им сначала три документальных фильма про ремесла показали, а потом в зал завели. Столы по периметру и — ни одного стула. А жратвы — завались. Говорит, если бы не тесные туфли, то ела бы и ела. Правда, и так от пуза наелась.
— А туфли при чем?
— Стоять больше не могла. Ноги разболелись. Пришлось уйти, сесть все равно негде было.
Голованов недоверчиво выслушал Демидова.
— И когда это было? Сейчас все посольства перешли на режим экономии, нигде от пуза не кормят.
— Ну… — задумался Демидов, — кажется, лет двадцать пять назад. Она тогда еще молодая была.
Все расхохотались, а Турецкий сделал вывод:
— Представляете, какая память у людей? Двадцать пять лет прошло, а она помнит, где на халяву налопалась. И друзья ее помнят. Наверное, и я теперь не забуду. Надо бы Ирине рассказать. Ей, как психологу, будет интересен такой феномен. Ведь двадцать пять лет назад голода в нашей стране не было.