Игры эниев
Шрифт:
– Куда это ты смотришь, тетя? – заметив безучастное настроение Мелисы, разочарованно спросил юноша.
Пастушок обычно очень расстраивался, когда его злые колкости и шутки оставались без внимания.
– Что в этой деревянной рухляди для тебя такого интересного? Что это там? Может, клад спрятан? –
От новой, как ему показалось, удачной остроты мальчишка вновь разразился деланным смехом.
– Есть хочешь? – как будто не замечая безобразного поведения невоспитанного гостя, спокойно спросила волшебница.
– Да, хочу! – моментально преобразившись, ответил парень. – А что у тебя есть поесть?
Когда дело касалось еды, мальчишка менялся до неузнаваемости. Он как-то весь собирался, приосанивался,
– «Да, уж, примитивен донельзя, – с грустью отметила Мелиса. – Еда, богатство, мягкая перина – вот все, что нужно для счастья этому новому «Герою – победителю драконов!» – подумала она, но вслух, подавив раздражение, спросила:
– А какие деликатесы вы, сударь, предпочитаете вкушать при свете закатного солнца?
Опешив от высокопарного слога не понятной ему красавицы, слегка заикаясь, неотесанный пастушок попытался поддержать светскую беседу словами:
– А люблю я вкушать, су-сударыня, на закате зажаренного барашка со свежим луком и вином. И барана чтобы была половина, а вина – два кувшина.
– О! Когда разговор заходит о еде, ты становишься поэтом! – снисходительно хохотнула Мелиса.
– Ну, что ж, подойди к той «деревянной рухляди» и найди там свой клад.
Юноша недоверчиво покосился на волшебницу, которая, как будто моментально позабыв о госте, продолжала сверлить взглядом старый шкаф.
– «Какая-то она странная! Вроде, как не в своем уме! Правда, наверное, люди говорят, что она сумасшедшая. И, может, никакая и не волшебница. Она-то и волшебного до сих пор ничего не сделала…»
Но в размышления юноши стали настойчиво проникать очень аппетитные запахи, которые, как ни странно, исходили именно от старого деревянного шкафа. Легкий дымок тоненькой струйкой просачивался сквозь щели между рассохшимися, украшенными затейливой резьбой, дверцами, призывно маня проголодавшегося пастушка. Позабыв обо всем на свете, мальчишка быстро подбежал к шкафу и резко рванул дверцы на себя. Его изумленному взору представилась поистине волшебная картина… На золотом блюде, поблескивая румяной, золотисто-коричневой корочкой, возлежала огромная баранья нога. Ее косточка была украшена пышной розой из золотой фольги. А вокруг на блюде, источая сногсшибательные ароматы, теснились овощи, дымясь и соблазняя своим многообразием. Совершенно растерявшись от этого великолепия, юноша схватил обеими руками блюдо. Оно оказалось горячим. Тоненько взвизгнув и отдернув руки, он с мольбой оглянулся на волшебницу. Но та, совершенно не замечая его попыток взять еду, мечтательно глядела в окно. Мальчик заметался по комнате в поисках того, что могло бы ему помочь извлечь этот прекрасный королевский ужин из дряхлого шкафа. В его голове даже и не возникало вопроса о том, как это все могло там оказаться.
– «Да, парень-то совсем ненаблюдательный, – с грустью думала Мелиса, с восторгом вглядываясь в перламутровую дымку за краем леса. Там, в почти черных кронах величественных сосен очень быстро исчезало солнце. – Вот оно волшебство – перед ним, как на ладони. Красота земная! А он кроме своего голода ничего не чувствует, не видит».
Чародейка нехотя перевела взгляд с прекрасного закатного пейзажа на сцену гораздо менее приятную. Мальчишка, сняв грязнущую рубаху, вытащил наконец-то при помощи нее дымящееся блюдо. И прямо на полу запустил руки в гору овощей. Проталкивая в широко открытый рот пригоршни печеных патиссонов и гороха, он с жадностью таращился на огромный кусок баранины. Судорожно проглотив овощи, он обеими руками схватил баранью ногу и, рыча и пуская слюну, впился зубами в сочную плоть. С его давно немытых рук и подбородка, смешиваясь с грязью, стекал липкий жир.
– Силы Вселенские, на что же это похоже?! Совсем облик человеческий
Юноша при звуке ее голоса слегка вздрогнул, сыто срыгнул и остекленевшими глазами блаженно и бессмысленно уставился на волшебницу.
– А где же вино, тетя? – громко икая, нагло спросил он.
Ну, на этом терпение Мелисы закончилось! Чародейка подалась вперед и взглядом приподняла поднос над полом. Через мгновение она откинулась на спинку стула, и блюдо при этом ее движении с грохотом обрушилось вниз. Мальчишка подскочил от неожиданности и, упав на четвереньки, стал судорожно собирать с пола на поднос рассыпавшуюся еду. Вороватыми движениями, искоса поглядывая на рассвирепевшую волшебницу, он умудрялся запихивать куски мяса и овощей в рот. Зрелище было весьма неприятное, и Мелиса, резко поднявшись с отскочившего от неожиданности стула, стремительно направилась к двери. Уже на пороге она оглянулась на громко срыгивающее и икающее человеческое существо в дальнем углу комнаты, и сказала:
– Вот там и оставайся на ночлег! Где ел, там и спи – прямо на полу. Самое тебе там место!
ПОД ЗВЕЗДНЫМ ПОЛОГОМ
Выйдя из домика, разгневанная волшебница пронеслась по песчаному берегу, распугивая лягушек и сверчков. Свернув на тропинку, круто поднимавшуюся на небольшой утес над озером, она с невозможной для обычного человека скоростью взметнулась на самый верх отвесного холма. На мгновение зависнув над землей, Мелиса плавно опустилась на большой угловатый камень на самом краю утеса и обхватив руками колени с печалью обратила взгляд к небу. Мысли, проносящиеся в ее голове, были полны отчаяния и грусти:
– «Силы Вселенские, и зачем мне это все? Что и кому я собираюсь доказать, пытаясь сделать лучше этих неотесанных жителей Земли? И зачем это им самим? Когда на поверку оказывается, что для обычного человека нормой и счастьем являются горсть монет в кармане, обильная и вкусная еда, мягкая перина, крыша над головой… и что там еще, – Мелиса напряженно наморщила лоб. – А! Еще «чтобы все любили и уважали!» – невесело хмыкнула она, вспомнив простодушную фразу своего невоспитанного гостя. – Может быть, для нас, эниев, это и важно: воспитывать и улучшать себя на протяжении всей жизни, учиться, все время узнавать новое, гореть ярким светом, освещая и согревая жизнь других живых существ…»
– Все-таки, ты неисправимый романтик! – вдруг услышала она голос Дэна в своей голове. – Опять идеализируешь эниев, наделяя их давно не существующими качествами. А сама сбежала в мир людей. Не вспомнишь случайно, почему?
Дэн, как всегда, застал Мелису врасплох, без предупреждения внедряясь в ее мысли.
– А не вспомнишь ли, дорогой мой друг Дэниэл, почему ты находишься в оленьей шкуре последние двенадцать лет? – раздраженно парировала волшебница. – И не вспомнишь ли ты, кто был все эти годы рядом с тобой? Кто тебя оберегал и спасал в мире людей?
– Конечно ты, дорогая! – Крупная оленья морда появилась из кустов, поблескивая в темноте огромными насмешливыми глазами. – Только, будь ты настоящей энией, тебе и в голову бы не пришло сейчас мне об этом напоминать! Как ты там учишь своих подопечных: «Никогда не стоит напоминать о сделанном тобой добре!» – Разве не так?
Дэн был прав, он опять поймал Мелису на совершенно несвойственных эниям чертах. Это и удручало ее больше всего – много лет пытаясь облагородить и возвысить души людей, она сама все больше и больше заражалась их неприятными слабостями и недостатками. Чародейка печально вздохнула, и понуро опустила голову на колени. Олень неуклюже примостился рядом, подвернув задние ноги под себя, а передними опираясь о самую кромку обрыва. Грустно опустив голову, он ласково зарылся носом в густую шевелюру своей подруги.