Игры героев
Шрифт:
– Урба!
В поле зрения влетела знакомая чернявая девчонка, теперь одетая в потрепанный мужской костюм: бриджи, туфли с пряжками, кожаная курточка. Она схватила узкоглазого за руку, потащила прочь от меня. Он хоть и был ее в два раза больше, однако послушался и отошел. Слизнув бегущую по губам кровь, я плюнул ему под ноги и попал на сандалий. Узкоглазый дернулся обратно, но тут к нам шагнул гном.
– Урба, вон отсюда! – приказал он. – Ты мешаешь.
Наградив меня напоследок взглядом, обещавшим очень и очень многое, узкоглазый отступил к двум единомышленникам,
Когда гном очутился внутри образованного кристаллами-грабберами периметра, на его халате, скроенном из крепкой, почти негнущейся кожи, проступили серебристые руны. От кристаллов к гному протянулись молнии, но руны заискрились, и те вяло опали, будто внезапно обессилевшие щупальца. Вот хитрюга мелкожопый! Защитился от грабберов, а значит – он сейчас гораздо сильнее меня, потому что может и дальше юзать магию.
– Кто ты? – спросил гном.
Я не собирался отмалчиваться, потому что сейчас они могли сделать со мной все что угодно, и запирательство лишь усилит их подозрения и подогреет ненависть.
– Наемник. Путешественник.
– Как тебя звать? – говорил гном без всяких интонаций, невозможно было понять, что у него на уме. Борода, усы и брови, похожие на черных мохнатых гусениц, скрывали большую часть лица, так что и выражения не разобрать.
– Арк, – в последний момент решив все же не называться полным именем, я добавил: – Арк Мар.
– Мар? – одна мохнатая гусеница изогнулась, и это было первое проявление эмоций. – Уверен?
– Как можно быть неуверенным в своем имени, гном? Кстати, ты не назвался.
– На языке темных дворфов Кадастера «мар», а вернее, «маар» значит «ночной колдун-убийца». Мое имя Балан.
Подошедшая девушка промокнула мои губы влажным лоскутом ткани, пахнущим травами, стерла кровь с подбородка.
А действует ли еще ледяная сеть? Ведь она тоже магическая и, по идее, должна работать на мане. Или нет?
«Не буду убивать Краснобара, – подумал я отчетливо и даже произнес это про себя. – Не буду! Его убийство мне ничего не даст, и…»
…И застонал, скрючившись на стуле. Твою мать, твою мать, твоюма-а-ать!!! «Прекрати, гребаная сеть, если ты выжжешь мне мозги – я точно не убью этого чертова хрена! А если не выжжешь – то убью, клянусь своим здоровьем, убью обязательно!»
Ледяная рука, сдавившая мозг, разжалась. От боли слезы текли по щекам, и вытереть их я не мог.
– Что с ним? – девушка схватила меня за плечи. – Эй! Почему ты так корчишься?
Гном подступил ближе, заглядывая мне в лицо. Когда я сидел, наши головы были примерно на одной высоте.
– Что-то спрятано в нем, – объявил Балан задумчиво. – Оно точит его изнутри и скоро сожрет. Этому, что засело в нем, не нужна мана, оно обладает своим запасом.
– Можешь вытащить его? – спросил я, все еще морщась от боли.
Он покачал головой.
– Такое мог бы сделать великий алхимик Закрис, но он в черном плену. – Указательный палец Балана обратился
Все дороги ведут на Шамбу. То есть ясно: вызвав сбои и пертурбации своим поведением в Пещерах и, в меньшей степени, в лавке оружейника Думара, я всколыхнул цифровое море Мегалона и стал участником глобальной квестовой цепочки, то ли заранее вложенной сценаристами в реалии мира, то ли сформированной – сформировавшейся – специально под меня.
Удостоверившись, что приступ прошел, девушка отступила и стала молча наблюдать за мной. Что-то в ней было необычное, да и поведение казалось особенным. И взгляд… девчонка будто знала, кто я на самом деле такой.
– Барел передал из камеры, что видел на площади человека с ремнем Азула, – тихо сказала она.
Скрипнула дверь, и в помещение вошел Урба, подпоясанный ремнем с кротом на пряжке. Привалившись к стене, узкоглазый сложил руки на груди и уставился на меня, не мигая.
Я заметил, что колба маны в моем интерфейсе мелко дрожит. Вдруг она начала быстро наполняться синим – и тут же четыре молнии, ударившие от кристаллов, вновь опустошили ее. Если бы не они, мана в этот раз заполнила бы колбу очень быстро, почти мгновенно. Интересно. То есть когда мана во мне глушится таким вот искусственным путем, возникает напряжение, стремящееся заполнить пустоту…
– Ты помешал нам, – объявил гном.
Я пожал плечами.
– Нечаянно.
– Повторяю первый вопрос: кто ты такой?
– Я же сказал. Просто наемник, боец. Видели мои мечи? Да я вообще в вашем городе первый день!
– А ремень? – Балан оглянулся на Урбу. – Он принадлежал Азулу.
– Азул был вашим курьером, что ли?
– И моим другом! – Урба, потемнев лицом, подался вперед, массивные руки его сжались в кулаки. Голос у бритого был низкий, рокочущий. – Ты его убил, гноллий сын!
Набычившись, он шагнул к нам, и мне почудилось, что коса на его плече шевельнулась, блеснув светом. Но Балан поднял руку, и Урба остановился.
– Да нет, – сказал я. – Его убили два черных орка.
Глаза гнома широко раскрылись, он даже дернул себя за бороду, не сдержав эмоций, и пробормотал:
– Стражи Капища Саламандр… Откуда ты знаешь, кто его убил?
– А сам как думаешь? Оттуда, что видел их. На болоте недалеко от Запа. Ну, относительно недалеко… Знаете, такое узкое длинное болото со стороны пустыни?
Балан снова оглянулся на Урбу, и тот хмуро кивнул.
– Продолжай, – велел гном.
– Азул ваш лежал там мертвый на кочке. Рядом – черный орк, а на берегу второй. Он их обоих зарубил, но его подожгли огненным заклинанием. В кустах конь пасся. И еще возле них торчал болотный волк, то есть волчица. Попировать собиралась. Я ее зарубил, вырезал язык. А дальше – чего добру пропадать? Взял сумку вашего парня, меч. Он сейчас у оружейника, Думара. Ну и ремень снял, понравилась пряжка.
– Язык болотной волчицы лежал завернутый в сумке, которую сняли с этого человека, – подала голос девушка.