Игры невидимок

Сербжинская Ирина

– Опусти глаза и смотри под ноги, – сквозь зубы процедил он. – И запомни: попробуешь сейчас выдать меня, пожалеешь, что появилась на свет!

Девушка испуганно уставилась в землю. Колеса телег и повозок, подпрыгивая, катились по неровным булыжникам, затем грохот сменялся глухим стуком – телеги въезжали в притвор ворот, проезжая по деревянному настилу. Кейрана-скинха оказалась права – покинуть Брер спешило множество людей. В основном это был рабочий люд из пригорода, торопившийся вернуться домой: лудильщики, жестянщики, сапожники, что добывали заказы,

бродя по улицам и громко предлагая свои услуги. Попадались мелкие торговцы с коробками нераспроданного товара за спиной. С маленькими остывшими жаровнями брели продавцы мяса, тащились усталые помятые шлюхи, быстро прошмыгнула компания карманников, ловко пробираясь сквозь густую толпу и многозначительно переглядываясь друг с другом. Ковыляли старухи с кувшинами, в которых звонко булькали остатки молодого яблочного вина.

Из-за стен Брера в Озерные ворота с грохотом въезжали тележки молочников, рыбников, огородников, которые спешили доставить в город товар. Проехал, гремя колесами и раскачиваясь на неровных булыжниках, громадный фургон, галдя и толкаясь, потянулась вереница оборванных чумазых детей-попрошаек, оживленно обсуждая новость: в полдень в Брер прибывает большой караван, идущий в Кадгар. Попрошайки деловито распределяли места, где следует просить подаяние: кадгарские купцы предпочитали останавливаться вне города, разбивая пестрые шатры возле крепостных стен.

На скамейке под навесом уже занял свое место сборщик пошлин, маленький щуплый человечек, похожий на хорька. Каждая въезжающая в Брер повозка на мгновение задерживалась возле столика, за которым, почесываясь и зевая, сидел сборщик, и медная монета – плата за въезд в город – звякнув, падала в берестяную коробку, где уже лежала кучка мелких денег.

Вереница повозок медленно вползала в притвор ворот, проезжая под высоко поднятой ржавой решеткой, которая удерживалась толстыми цепями, намотанными на деревянные барабаны.

Караульные костры тлели, слабо курясь белесым дымком. Два солдата в мундирах городской стражи, с помятыми лицами, с покрасневшими от бессонницы глазами, устало разглядывали толпу. Еще один стражник, верхом на серой лошади, неторопливо объезжал крошечный пятачок перед воротами и отчаянно зевал, вытирая ладонью выступившие слезы. С другой стороны ворот, внимательно вглядываясь в людей, покидающих город, прохаживались двое караульных, судя по бодрому виду, заступивших на караул совсем недавно.

Внезапно Сульг стал слышать удары собственного сердца. Пятеро.

Он крепко сжал руку девушки.

– Держись рядом, – услышала Румита еле слышный голос. – Ближе!

Румита, не поднимая глаз, толкнула заскрипевшую тележку, Сульг бросил взгляд в сторону и похолодел: пересекая улицу, к Озерным воротам направлялись трое – подтянутые, внимательные и собранные, в темно-синих форменных плащах.

– Быстрее! – чуть слышно проговорил норлок, краем глаза следя за приближающимся патрулем.

Девушка вздрогнула, шевельнула пересохшими губами. Но двигаться быстрее оказалось невозможно: в воротах

Произошла заминка, повозки катились все медленней и медленней, а вскоре и вовсе остановились. Послышались громкие раздраженные голоса, один из стражников, не спеша, направился в притвор, узнать, в чем дело.

– Чего встали?

Сульг глянул вперед. Причиной задержки стали две повозки, запряженные ослами. Одной из них, заваленной пустыми клетками для птицы, правил белобрысый мальчик лет десяти. В другой, болтая и толкаясь, сидело множество ребятишек самого разного возраста. Рядом с повозкой, держа на руках маленького ребенка, шла мать, невысокая полная женщина с усталым лицом. Подъехав к воротам, белобрысый мальчик соскочил с тележки, взял ослика под уздцы и завел в притвор. Оказавшись в воротах, осел остановился как вкопанный. Белобрысый мальчик, покрасневший от досады, тянул его за узду, но не мог сдвинуть с шеста.

Норлок бросил быстрый взгляд в сторону. Патрульные Дворца приближались, издалека обшаривая людей внимательными цепкими глазами. Он отвернулся, делая вид, что всецело занят разглядыванием того, что происходит впереди: повозки по-прежнему загораживали ворота. Промедление могло стоить жизни.

Толпившиеся позади люди недовольно зашумели.

– Шлепни его вожжами! – сердито крикнула мать. – Упрямая скотина! Нашел время показывать норов!

От резкого голоса младенец у нее на руках вздрогнул и заплакал.

– Ну, что застряли? – недовольно рявкнул верховой стражник, придерживая лошадь.

– Огрей его вожжами, парень! Не задерживай!

Патрульные приближались. Сульгу казалось, что он слышит, как звякают о булыжник подковки их сапог. Незаметно, каждое мгновение ожидая окрика сзади, он дерну кожаную петлю ножен, переместив невидимый меч Фиренца так, чтобы клинок оказался под рукой.

Мальчишки в повозке, устав от ожидания, затеяли возню, кто-то из них лягнул сидевшую на краю девочку, та заплакала и принялась колотить братьев.

– Что за наказание! Прекрати! – с досадой прикрикнула женщина. Ребенок на руках заходился в плаче. – Да успокойся же, наконец!

– Проезжайте, чума бы вас взяла! – заорал верховой. – Уйми свое отродье! И заткни младенца, он визжит, как недорезанный поросенок! Иди и сдвинь с места проклятого осла!

Он толкнул коня ногой и медленно поехал навстречу патрулю.

– Ну-ну, тише, полно! – неласково сказала мать, обратившись к плачущему малышу. – Знаю, ты устал, но потерпи уж еще немного!

Сульг мысленно возблагодарил небеса за такой подарок.

– Дай-ка я помогу, – проговорил он и толкнул Румиту вперед.

– Держись рядом! – тихо приказал норлок. Он шагнул к женщине и взял ребенка на руки.

Женщина растерялась.

– Спасибо… – нерешительно сказала она, глядя снизу вверх выцветшими голубыми глазами. Малыш примолк, словно набираясь сил перед тем, как снова зайтись в плаче.

– Вы хорошо умеете ладить с детьми, – удивленно проговорила мать, поглядывая на притихшего ребенка.