Игры разумов
Шрифт:
– Это усложняет мою задачу. Сядь поудобнее и постарайся не расплакаться. Я очень не люблю женских слёз.
Лишь только он произнёс эту фразу, я почувствовала, как нечаянная влага подступает к глазам.
– Дело в том, Тиффани, что тебя не существует. Ты – порождение моего больного мозга.
Слава Богу! Мне захотелось обнять его и расцеловать. Я боялась, что он сообщит о смерти бабушки, или о том, что дом в Аризоне сгорел. Или что герр Мейер попросил сообщить о моём увольнении. Не решаясь проделать
Я ответила, что это не страшно.
– Подумаешь, порождение. Вы, главное, не волнуйтесь, Харви.
– Ты не поняла! – Харви напрягся. Я увидела, как вздулись вены на его шее. Малый заводился с полуоборота, хотя и казался холоднокровным англичанином.
– Тебя не существует. Ты – призрак.
Я не удержалась и рассмеялась.
– От призрака слышу!
Возможно вы меня осудите, но, согласитесь, это смешно, когда проникший в мозг демон начинает тебя задирать.
– Не пытайтесь меня дразнить, Харви. Я прекрасно понимаю, кто есть кто.
Я подняла руку и начала загибать пальцы:
– Вас замечаю только я и ещё некоторые люди, обладающие даром. У вас возникают созданные мной букеты. Вы выглядите, как мой покойный дядя Гарольд. Я прекрасно помню детали его одежды. К тому же, вы обедаете в одно время со мной и поедаете в точности мой ланч. Это я подкармливаю вас сосисками и шпинатом.
Тиффани встала, подняла руку и болезненно ткнула Харви в грудь.
– Это я забочусь о тебе, засранец, а потому требую, чтобы ты вёл себя повежливее! Всё ясно?
Харви смешался. Отступил. Потёр лоб ладонью. Достал платок, вытер руки – его ладони вспотели. Спросил, можно ли выпить воды. Я рассказала, как пройти к умывальнику.
Он вернулся мокрый и взъерошенный. Произнёс:
– Тиффани! – Тон значительно изменился. Стал почти просительным. – Я понимаю, что это трудно! Но ты должна понять… должна принять…
– Хочешь сказать, что ты реален? – я упёрла руки в боки. – Докажи! – припечатала королевской печатью.
– Ну, хорошо… – он опять потёр лоб. – Но как?
– Тебе виднее, Харви Дафт!
Появился герр Мейер. Широким шагом пересёк торговый холл. Смотрел под ноги. Тиффани пришлось соврать, что скобовщики Боулби и Уивер готовят праздник, хотят заказать много цветов.
– Они прислали для переговоров Харви Дафта! – Я развела руками, мол, ничего не поделаешь, такой вот посланец-засранец. – Мы обсуждаем, как украсить скобяную лавку.
Герр Мейер скосил глаза, но ничего не ответил. Он был пьян. Опять. Стремительно исчез в своём кабинете.
– Послушай Тиффани…
– Да?
– Нет. Ничего.
Харви замолк, задумавшись. Я вспомнила, что уличная витрина до сих пор не оформлена, бросилась к выходу. Вернулась только через полчаса. Харви сидел на прежнем месте.
Я решила, что призрак не может поступить иначе. Он существует только тогда, когда я о нём думаю.
– С раннего детства я отличался от сверстников, – сказал Харви. – Я рос чувствительным нервным ребёнком. Мама рассказывала, что приступы безумной активности чередовались у меня с периодами меланхолий. Я запирался в комнате, закрывал шторы и сутками напролёт лежал на кровати.
– О! – Тиффани закатила глаза. – Избавь меня от причитаний и соплей! Говори дело. Если есть что сказать.
– Как хочешь. В шестьдесят первом я пошел добровольцем в армию. Хотел воевать во Вьетнаме. Меня не приняли.
– Ещё бы! Представляю, как это выглядело…
– Я не прошел медицинскую комиссию. Доктора долго обсуждали моё состояние, брали анализы, звонили домой в Аризону. Долго расспрашивали маму.
– Ты тоже из Аризоны?
– Естественно!
– Чем кончилась твоя персональная война?
– У меня случился припадок. Меня отправили в лечебницу прямо из призывного пункта.
– Тебя отправили в психушку? – уточнила Тиффани.
– Я не люблю, когда больницу так называют, – ответил Харви. – Тем более ты.
Звякнул колокольчик. Женский голос спросил, есть ли кто-то живой в магазине. Мне захотелось пошутить. Ответить, что есть я, есть герр Мейер и ещё один придурок. Плод моего воображения.
Вошла незнакомая мне дама. Осмотрела корзины, пощупала пальцами астры. Недовольно вздёрнула носик и вышла, ничего не купив.
Ну и пошла ты! – подумала я. – Сука! Общение с Харви меня порядком взвинтило. Кроме того, я была уверена, что мои букеты лучшие в городе.
– Врачи давали таблетки, но моё состояние только ухудшалось, – сказал Харви. – Быстро ухудшалось. Я совершил несколько побегов. Ранил медсестру. Потом появилась ты.
– Что-о?
– Тогда я впервые с тобой познакомился.
– Послушай…
– Верь мне.
Я вгляделась в его лицо, мысленно разгладила морщины, представила его моложе и беззаботнее. Получилось нечто… совсем иное, не похожее на сидящего напротив мужчину. Нечто смутно, но отчётливо знакомое.
– В то время я работала в Аризоне. В баре.
– Я знаю.
– Ко мне пристали два мексиканца…
– Я знаю.
– Мне пришлось… – на глаза навернулись слёзы. – Я пыталась убежать…
– Я знаю.
– Что ты знаешь, сукин ты сын?
Тиффани в ярости. Она бросается на Харви, колотит в грудь кулаками. Ей хочется ударить его в нос, увидеть, как брызнет кровь, почувствовать на руках липкую жижу.
Из-за стены ревёт герр Мейер, требует вести себя тише.
Тиффани оглядывается и произносит с чувством: голландский гондон!