Игры рядом
Шрифт:
Тогда мне и стало по-настоящему плевать. На себя. Не на нее.
Когда чувство вины отпускает, в первый момент это всё равно что получить топор в руки после того, как на тебя годами было наложено заклятье не брать в руки ничего опаснее штопального грибка.
Потому я и ввязался во всё это. Сумасшедшим быть легко.
Они все были против меня — против нас. Йевелин лежала в кресле, прозрачная как стекло. Повязку скрывало платье и наброшенная на плечи шаль, и, не зная, что она ранена, можно было удивиться ее вялости. Та ли это шикарная
Меня тоже хотят убить, и это роднит нас, Йев.
Я чувствовал на себе тяжелый, мертвый взгляд Куэйда Аннервиля, стоявшего в дальнем углу и не проронившего до сих пор ни слова. Он тоже был безумен, но иначе, чем я. Оказывается, есть разница.
— Довольно, — сказал маркиз потрясающе ровным тоном, будто ножом разрезая густую, как масло, атмосферу. — Сударь, будьте любезны удалиться. Вместе с вашими родственниками. Это семейное дело, и я предпочел бы обойтись без свидетелей.
В одном я был с ним согласен — Ларс и Флейм вполне могли бы вернуться к занятию, прерванному моим появлением. Совсем напрасно они так резво за мной кинулись. Но я останусь.
Не бойся, я останусь.
— Прошу прощения, милорд, но я останусь.
Она посмотрела на меня — впервые с того момента, как я ворвался в зал, услышав крики Дарлы.
Аннервиль тоже посмотрел. Во второй раз, и еще более неприязненно, чем в первый. От его дружелюбия не осталось и следа.
— Мне не хотелось бы повторять.
— Ангус, пусть… останется. Пожалуйста.
Он круто развернулся к жене, уставился на ее губы, словно не веря, что с них могли слететь эти слова.
— Вот как? Тебе, значит, всё-таки нужны защитники?
— Если ты воспринимаешь меня как преступницу, почему же нет?
— Ты и есть преступница! — закричала Дарла, сжимая кулаки.
Запредельный, кто-нибудь, остановите меня, сейчас я ее сам убью…
Аннервиль не взглянул на дочь, только с минуту пытал Йевелин пронизывающим взглядом, потом коротко бросил:
— Хорошо. Это будет твой позор.
Я услышал, как вздохнула Флейм. Я не встречался с ней глазами с тех пор, как ушел из замка. Уже и не встречусь, наверное. Странно, мне совсем не хотелось знать, почему она это сделала. Почему они это сделали. Первый шок прошел очень быстро — тогда я даже не задумался, что слишком быстро — и теперь не Флейм меня волновала. Мне хотелось, чтобы она ушла.
— Отец, но то, что говорит она, это же…
— Помолчи.
— Как ты можешь мне не верить?!
— Дарла, я от тебя устал.
Хлестко прозвучало, надо сказать. Судя по тому, как эта румяная дура примолкла, данная фраза была в их доме чем-то вроде сигнального слова, за которым, очевидно, следовало традиционное рукоприкладство.
Аннервиль сел в кресло напротив Йевелин и взял ее белые руки, безвольно лежащие па коленях, в свои большие холеные ладони.
— Йевелин, расскажи еще раз, что случилось.
Она не шевельнулась и не отняла рук, даже не вздохнула.
— Mы ехали… Повздорили…
— Повздорили!
— Дарла.
— Я чувствовала… что-то не то… не так. Какая-то тревога. Дарла стала… Она что-то сказала, я ответила, она огрызнулась… Я повернулась к ней… развернула коня поперек дороги, хотела сказать… И тут увидела… Это…
— Что? — спросил маркиз. Йевелин ответила:
— Ее.
Я ведь знал это. Знал, чувствовал уже давно. Может быть, с самого начала. Просто не хотел верить. Сложно сказать почему.
— Она была… пешая… Такая высокая, я сначала подумала: что же это, так не бывает… Почему-то про рост так подумала, хотя она… вся… — ее губы вдруг задрожали, сильно и очень заметно. Я услышал, как зло фыркнула Флейм за моей спиной. В эту минуту у меня даже не было сил ее ненавидеть. — Она железная была, Ангус. Вся из стали. Лицо из стали, руки…
— Маска? — предположил Аннервиль, и прежде чем Йевелин успела покачать головой, Дарла взвизгнула:
— Да что же ты ее слушаешь, она…
— Не маска, — слабо ответила Йевелип. — Нет. Просто — сталь. Пальцы из стали, такие… жидкие… Я… Я обмочилась, когда увидела эти пальцы, — совершенно спокойно закончила она.
Дарла скривилась, словно собираясь расплакаться. Куэйд слабо шевельнулся в своем углу. Я не мог выдавить ни звука.
— А хуже всего волосы… Это были… змеи… Ангус. Тоже стальные. И живые. Живые железные змеи вместо волос. И они так… шипели. Так… — она вдруг вскинула голову и, прижав ладони рупором к губам, низко, пронзительно зашипела: — Псшшшшш…
— Да она же издевается над нами! — всхлипнула Дарла. — Ничего этого не было!
— Ты ее не видела, — сказал я, и все головы как по команде повернулись ко мне.
Взгляд Йевелин стал слегка удивленным. Она опустила руки и сказала:
— Да. Дарла не видела. Я не сразу это поняла. А когда она пошла ко мне… я поняла, что это за мной. А Дарла стояла на ее пути. Спиной к ней. Я закричала, Дарла… обернулась. Но не видела… всё равно.
Дарла заплакала, опустив голову и спрятав лицо в ладонях. Я невольно шагнул вперед.
— И что потом? — спросил Аннервиль.
— Потом… Она подошла совсем близко, протянула руку… с мечом… Я выдернула Дарлу из седла, развернулась… Лезвие прошло по моему плечу. Там, где шея Дарлы была.
— Она же врет, папа, она врет, — рыдала Дарла.
— Она остановилась… сразу… как увидела… И у нее на лице… — голос Йевелин сорвался. Никогда я не думал, что голос этой женщины может сорваться.
— Что, Йевелин?
— Ей… было больно.
Повисла пауза. Я пытался представить то, что описывала Йевелин. Странно, что она не упомянула о ржавчине. Но, может, ржавчины и не было? Может, ржавчина только для меня?..
А для нее — змеи.
Каждому Проводнику — свое. Что ж, логично. Иначе, наверное, можно было бы обойтись одним.