Игры с Вечностью
Шрифт:
Виктор остановился возле бокса, осветив фарами пространство внутри. Из машины ничего не было видно, так как створка была полуприкрыта, и оставалось лишь только догадываться, что за ней. Он боялся выходить, предчувствуя, что за этим молчанием кроется что-то зловещее. Но колебания не были долгими, он покинул салон. На часах было начало второго. Он не знал, что всего на двадцать минут разминулся с Азаматом, тем убийцей, что спал в машине. Азамат проснулся от запаха гари, и оценил ситуацию в мгновение ока. Это он приоткрыл створки гаража и, проветрив немного помещение, сразу осознал всю тяжесть произошедшего.... Итогом было то, что Азамат уже ехал в сторону Ставрополя. Его будут искать, но на родном Кавказе не выдают....
Первым делом он открыл створки ворот
Виктор сидел, издавая непонятные звуки и стуча затылком по железной створке. Он не замечал ничего вокруг. Так текли минуты. Неожиданно вой перерос в крик, громкий и страшный, такой что его и нельзя было принять за человеческий. Наверное, такие звуки и издавали в далекой Ирландии Банши, бродящие по дорогам и пугающие храбрецов до смерти.... Долгий крик, оборвавшийся так же неожиданно, как и начавшийся. За криком наступила тишина. Виктор попробовал подняться на ноги, но будто пьяный снова приземлился на асфальт. Он все же справился на второй раз со своими ногами и шатаясь побрел вглубь помещения. Дойдя до дивана, он встал на колени, и наклонился над лежащей там девушкой. Рука начала гладить ее волосы и еще теплую щеку. Выражение ее лица было мирным. Она будто спала. Но спала не так, как спят живые. Гарь и дым не тронули ни ее волос, ни ее лица, ни ее одежды. Даже стихия жалела портить такую красоту своим прикосновением. Белое лицо для Виктора казалось ликом какой-то святой, запечатленной на холсте. Безжизненное, но красивое как никогда, оно притягивало взгляд. Ильин любовался. Это было дико, но он действительно любовался ей. В глазах стояла боль и тоска, черный холод безысходности и любовь, которая не угасала ни на минуту. Пришла первая мысль за все время. Мысль о том, что ей было всего двадцать два. И пошли слезы. Они не лились и не капали, они просто текли, также безжизненно и горестно, как и дождь за порогом этой кирпичной могилы. Просто слезы, которых Виктор не замечал.
Ему было все равно, что происходит вокруг, что было и что будет потом; и ни одна мысль больше не посетила сознание, которое начала обволакивать серая пелена безумия. Эта пелена становилась все отчетливее и гуще, и Виктор видел в этом состоянии покой, забвение. Я не сходил с ума, и не знаю, как это происходит - постепенно или в одночасье, но я знаю, что в ту ночь Ильин был на краю, за которым ходят либо гении либо обреченные.... Его спасло вмешательство высших сил, которое всегда приходит в нашу жизнь, правда, не всегда во время.
Свет фар машины померк, пару раз мигнул и снова выровнял интенсивность освещения. Ильин обернулся, и увидел высокую мужскую фигуру в черном плаще. Кто-то шел к Виктору и Анне, мерно и плавно. Что-то знакомое промелькнуло
– Кто ты, и что тебе надо?!
– Голос Ильина был угрожающим.
– Ты меня можешь видеть?
– Ровный голос выражал удивление.
– Самаэль?
– Ильин подошел ближе.
– Неужели ты опять пришел за этой душой?
– Опять? Но кто ты? Откуда ты знаешь мое имя?
– Вот так всегда...
– Горестно произнес Виктор. Появление ангела смерти не отвлекло его от ощущений боли и горя, но вырвало из лап безумия. Когда есть с кем говорить, с ума сойти сложнее.... - Я думал, что хоть у вас, бессмертных, память получше...
– Отвечай, кто ты?
– Теперь голос вестника смерти стал грозен.
Ильин рассмеялся.
– Или что? Убьешь меня? Давай. Я рад буду.
– Ты мне знаком...
– Знаком, знаком. Мы с тобой когда-то встречались, если ты не помнишь... хотя, у тебя столько встреч было за столетия. Скажи, может тебе доставляет удовольствие забирать все самое красивое? А?
– Виктор просто плевался сарказмом, смотря в безжизненные глаза вестника.
– Ты меня осуждаешь, смертный?
– Ангел был удивлен наглостью вопроса. Он не думал, что с ним кто-нибудь сможет спорить.
– Я тебя презираю. Ты забываешь свои обещания, убиваешь невинных и оставляешь жизнь тем, кто недостоин жить. Хотя, да, ты же по списку работаешь. Для тебя его составляют.... Так вот, скажи хозяину, что без Анны мне не нужно ни счастье в раю, ни вечное благоденствие, ни спасение вкупе со всем остальным. Я не буду ему служить. Знай это. Моя душа не настолько грешна, чтобы не попасть на небо? Что ж, я убью завтра даже не один десяток людей; тех, кто похитил Анну и по вине кого она погибла. Тогда меня примут где-нибудь в другом мире с распростертыми объятиями. И мы будем воевать. Нужно было идти с Азазелем еще тогда, давно....
– Я вспомнил тебя! Ты тот монах, который...
– Который в Италии плакал над любимой женщиной, которая умерла, стоило ей только обрести свое счастье.... Во всей Флоренции не нашлось бы человека, более достойного жить, чем она... А ты ее забрал. И я был там.
– Да, так и было....
– Передай все, что я сказал хозяину и уходи. На этот раз я тебе ее не отдам. Она со мной отправится...
– Да ты с ума сошел.
– Знаю. Что теперь? Уходи, я тебя не ждал.
– Ты мне сможешь помешать?
– Поглядим.
– Виктор взял валявшуюся в углу арматурину.
– Подходи, я готов.
Он отступил на три шага, и принял угрожающую стойку. Он был готов на все....
Это вызвало лишь смех вестника смерти. Он не удержался от проявления чувств, потому как считал Виктора помешанным.
– С арматурой на смерть? Ого! Да ты отчаянный....
– Я тот, кто стоит против тебя, а что у меня в руках не так уж и важно. Подходи, не стесняйся.... Вы любите там говорить про любовь, всепрощение и долг перед другими. Сами же просто являетесь образцом милосердия, как я погляжу.... Мне противны и мерзки вы все. Забираете как воры, зная, что останетесь безнаказанны за это. Я бы тебе напомнил о твоем слове, данном мне во Флоренции, но ты его не сдержишь, все равно. Не помнишь? Как обычно?
– Что-то о...
– О том, что если мы снова встретимся, и я тебя все еще буду видеть, ты исполнишь мое желание. Мое желание, чтобы эта девушка была жива. Была такой же, как и прежде. Вот мое желание. Что, выполнишь?
– Виктор грустно ухмыльнулся, заранее зная ответ.
– Ты же и сам знаешь, что это невозможно.
– Он лишь отмахнулся.
– Конечно. Ты же не можешь, наверное, менять список по своему усмотрению, как говорил когда-то? Или ты тогда врал, или сейчас. Легко давать обещание, не собираясь его выполнять....
– Ильин неожиданно поник, и опустил арматуру.
– И на что я надеюсь, действительно? С тобой мне не справиться.... Но знай, что когда я буду на той стороне, ты обретешь в моем лице того врага, который становится самым опасным. Забирай.
– Он махнул рукой по направлению к дивану.
– Забирай.