Игры скучающих купидонов
Шрифт:
— Подожди! Я с тобой пойду, — Галка остановила развернувшегося к выходу Богдана. Уж больно плечи у того были поникшие. Такого одного оставлять нельзя. А помощь, хоть и может оказаться никчемной, все же душу согреет и надежду даст. Все не одному по поселку бродить. Тем более эти места Богдан знает плохо: в снежную ночь и самому нетрудно сгинуть. — Сейчас только потеплее оденусь и фонарь возьму. Надо Амура у реки поискать, я вроде совсем недавно лай с той стороны слышала.
«Как мало человеку для счастья нужно!» — мелькнуло в голове, когда Галя увидела, как
— Слышишь? — Галка подняла палец.
Лицо Богдана радостно осветилось. Ветер, дующий от реки, донес собачий лай.
— Точно, Амур! Ух, я ему покажу! — и прибавил шагу.
— Наверное он выбраться не может! — Романова побежала следом. — На этом участке берега крутые.
Остановились, посветили в темноту, откуда доносился лай, сменившийся протяжным воем.
— Он что там, с медведем сражается?
Кто-то большой, мохнатый карабкался по склону, но, не удержавшись, скатывался вниз и вновь начинал трудный подъем. Собака крутилась рядом. Она то подскакивала к «медведю» и хватала его за шерсть, то отбегала и истерично лаяла.
— Надо за мужиками в деревню сбегать! — тронула за рукав Богдана Галина, и повернулась было, чтобы кинуться к дому лесника, как с реки донеслось:
«Дельфин и русалка — не пара, не пар-а-а-а!»
И голос был таким знакомым …
— Никита?!
— О! Русалка! — радостно отозвались снизу. — А мы тут никак до вас не доберемся. Мандарины рассыпались…
В деревне закричали «Ура-а-а!», и дома с грохотом осветились китайским фейерверком. И то была вовсе не радость, что дельфин, наконец, добрался до русалки. Наступил новый, 2019 год.
— Горе ты мое! Мог ведь и насмерть замерзнуть, если бы не Амур.
— Амур, тужур, лямур! — пел Никита и лез целоваться.
— Весь хвост отморозил, — жаловался стажер, семеня рядом с Богданом. — Я ему говорю, ступай за мной, а он прет напролом.
— «Говорю»?! — пересмешник остановился.
— Ты же видел, он пьян в стельку. Намеки не понимал. Даже полынью, что мы для него приготовили, стороной обошел, хотя там берег низкий был. Все на подвиги тянуло. Высоту брал. С ящиком мандаринов в руках.
— Да. Как-то я этот момент не учел, — задумчиво проговорил Ассис. — Зачем человека в ледяную воду загонять, делать вид, что спасаешь, а потом, приковывая к Галкиной кровати, лечить от переохлаждения, если он сам более простой способ в той постели оказаться находит? Наверняка утром голова болеть будет. За руль в таком состоянии не сядет, а значит, еще день рядом с ней проведет.
— А она его чаем с малиной отпаивать
«Скоро домой!»
— Знаешь, чудится мне, что там и без чая с малиной сладится.
— Думаешь?
— А то! Воздух-то любовью пьян.
— Ну, теперь я просто обязан жениться.
— Я не пойду за тебя, Горелов.
— С чего это? А кто кричал ночью «да-да!»?
— Разве это было ответом на вопрос? Я всего лишь не хотела, чтобы ты останавливался.
— Я и не останавливаюсь. На дворе пятнадцатое января, а я все еще у тебя в постели. Ну так как? Да или нет?
— Да-да-да! — голая Галка, сидящая на таком же голом Горелове верхом, опять забилась в экстазе.
«На улице вьюга, а у нее по ложбинке между сиськами пот течет. Мне нравится его слизывать. Галка пахнет как высушенное на морозе белье. Как первая трава по весне. Как лютики в летнем лесу. Как…»
— Это ответ… или… опять просишь не останавливаться? — Кит задыхался. Сейчас как рванет!
— Я не выйду за тебя замуж!
— А если… ребеночек? Ведь с первого дня… не предохраняемся…
— Ребеночка оставлю, а ты иди…
— Куда? — Никита прижал мокрую Галку к себе. В глазах фейерверк. — Куда я без тебя…
Действительно, дурак. Как не видел? Как не замечал? Она же богиня! Кругом. Умная, талантливая, готовит вкусно… Даже не верится, что в постели всему на лету учится. Если бы простыню с девственной кровью сам не стирал…
— Дурак ты, Горелов! Разве ж так замуж зовут?
Они никак не могли отдышаться.
— А как? Встать на одно колено и кольцо в коробке протянуть? — Никита чмокнул Галю в щеку, а потом потянул зубами за нижнюю губу.
— Нэ-э-эт.
— Дом построить и дерево посадить? Так я и это могу… — похлопал пятерней по ее расслабленной попе.
— Нет. Все куда проще.
— Да?!
— Да.
Галка сползла с Никиты и пошла в ванную комнату. На попе следы от его лап.
Поплелся следом, встал под душ рядом.
— Галка, а если я скажу, что люблю тебя?
— Горячо, Горелов!
— Что, водичку попрохладнее сделать?
— Дурак ты, Никита…
В небо, как раз над домом Козловых, взметнулись три звезды, и если бы ветер не выл, словно голодный волк, можно было бы услышать радостное: "Я свободен!".
Эпилог
Невеста была бледна и часто выбегала в женскую комнату.
Жених же наоборот — был румян лицом и лучился счастьем. Можно сказать, его распирало от гордости.
Гости дружно кричали «горько», невеста клевала жениха в щеку и опять покидала стол.
— Пап, — Павел наклонился ниже, чтобы никто, кроме отца, его не слышал. — Если бы я не знал, что маме скоро пятьдесят, подумал бы, что она беременная.
— А так и есть, — немаленький нос Алексея Замкова плавно устремился вверх. — Месяцев через семь будет у тебя сестренка. Или братишка.