Игры со смертью

Звездная Елена

Минута напряженного молчания и трибуны взорвались криками.

Почти сразу же появилась фантомная Смерть, обвела всех сияющим неестественным взором и возвестила:

— Победил Некрос!

Я даже радости не почувствовала. Просто облегчение и желание поскорее пойти внутрь, согреться. Норт слевитировал ко мне сверху, молча подхватил на руки и понес прочь с арены. Обняв его за шею, я с улыбкой смотрела как Дан и Гобби срывают аплодисменты, кланяясь публике. Инферно тоже не отставало, и собравшись в подобие человеческой фигуры весело махало трибунам, мол вот мы какие. Яда и Коготь немного постояли, причем Яда, подбежавшая к упавшим Дгейтам, еще и мстительно попинала их лапой. Но уже спешили к поверженным целители,

так что ей пришлось отойти.

А больше я ничего не увидела, потому как Норт уше зашел и меня обдало теплом, что было приятно, и десятком взволнованных:

— Как она?!

— Это недопустимо!

— Допускать женщину к Мертвым играм — бесчеловечно!

Это вот все приятно не было.

Я прижалась к Норту, спрятав лицо у него на груди и мне так хорошо стало. Даже не знаю от чего, тело болело после стольких падений, ссадины ныли, я все так же дрожала от холода, но мне было отчетливо слышно как бьется сердце Норта, я чувствовала его запах и ощущала, как крепко он прижимает меня к себе, решительно унося прочь от сражении, назойливого внимания и необходимости отвечать на чьи либо вопросы.

Дверь в уже знакомую мне комнату он открыл ударом ноги, внес меня, захлопнул ее за собой, поставил меня на ноги, обнял мое лицо ладонями, вгляделся, словно пытаясь определить как я, не испугалась ли, как сильно пострадала. Его лицо было сосредоточенным, губы сжаты и побелели от гнева, видимо Норт был жутко взбешен поведением команды СарХин, а черные глаза заметно отливали темно-фиолетовым светом и…

Он вдруг стремительно наклонился, накрывая мои губы поцелуем. Неистово и жарко целуя так, словно не смог удержаться, и в то же время отчетливо понимал, сейчас не до поцелуев и надо заняться мной, но когда он замер, видимо собираясь с силами, чтобы прервать прикосновение, к нему почему-то потянулась я. Странный порыв, совершенно необъяснимый, но губы Норта были такими горячими и нежными, а я так замерзла, как-то даже не внешне — что-то внутри настойчиво требовало тепла.

Норт замер. Застыл и даже не дышал, словно не верил, что я… да я и сама не верила в то, что творю, и даже распахнула глаза, явно полные изумления и натолкнулась на его неверящий взгляд. Вздрогнула, осознавая, что делаю, но в следующее мгновение Норт хрипло простонав «Риа», сжал меня в объятиях и поцеловал так, что я вмиг забыла и о холоде, и о том, что Тьма его знает что происходит, и даже наверное свое имя. А Норт целовал жадно, неистово, жарко настолько, что я не просто согрелась, я вообще кажется забыла, что мне было холодно.

То что дверь распахнулась я услышала как-то смутно и отдаленно, и не придала этому никакого значения, а вот Норт среагировал мгновенно, и попытался отстраниться… я не пустила. Потянулась к нему всем телом и он поцеловал снова так нежно, что я замерла, улыбаясь и все так же не открывая глаза.

— Это недопустимо! — раздался разъяренный голос.

Я даже не увидела, кто это из стаи слетевшихся магов, просто прижалась к Норту, спрятав лицо у него на груди и услышала как мощно и гулко бьется его сердце. Гораздо быстрее, чем когда он нес меня сюда. Примерно так же быстро, как билось сейчас и мое сердце. И за всем этим, я совершенно утратила нить даже не разговора — скандала. Причем нарастающего скандала. Какой-то маг продолжал орать, что это все недопустимо, и про насилие над ребенком, как я понимаю мной, и что Вериданы, а это как я поняла разом и Дастелы и Гаэр-аши, всегда отличались склонностью к грязным методам. И еще что-то про помолвку, что она незаконна, и Норт не имеет права тронуть меня даже пальцем, не говоря об интимных отношениях. Скандал лично для меня прекратил Гобби — он оскалился на стоящего в проходе мага, от инстинктивно отшатнулся, и отшатнулся повторно, когда появилась Яда, та вообще не церемонилась «неловко» задев орущего хвостом.

Потом Яда и Гобби зашли, Гобби закрыл дверь.

Я, прекратив льнуть к Норту, подняла голову и посмотрела на него

— некромант был в ярости. И в бешенстве. И я даже не знаю, как еще сдерживался, потому что в глазах полыхал синий огонь. Мне хотелось коснуться его лица, погладить по щеке, но вовремя вспомнила про свои окровавленные ладони и не стала, просто тихо спросила:

— Что он наговорил тебе?

— Ты не слышала? — холодно спросил Норт.

— Нет, — прошептала я, от этого его тона вмиг осознавшая, что тут произошло и как я себя жутко вела, но почему-то пробормотала, — я слушала как бьется твое сердце и пропустила все остальное, прости.

Отойдя, я отвернулась, с удивлением осознавая, что мир подернулся радужной пленкой и удивляясь этому ровно до той секунды, как с ресниц сорвались первые слезы.

— Риа, — осторожно позвал Норт, — Риа, прости, я…

Он нагнал меня, резко развернул, увидел слезы которые я стереть просто не успела, глухо простонал, и сжав меня в объятиях, тихо произнес:

— Прости, сокровище мое, просто разозлился. Не на тебя, нет, ты самое лучшее, что есть в моей жизни, прости.

Рассеянно кивнув, я посмотрела на свои ладони, Норт тоже вспомнил о них и начал лечение, предварительно высушив меня. А мне было стыдно настолько, что я глаз не могла на него поднять. Как-то запоздало накатило осознание, что нас видели и этот скандал… Резко поняла, что совершенно нет желания выходить из этой комнаты вообще.

Подошел Гобби, протянул Норту мой мокрый плащ, я отдала умертвию куртку и попросила остаться. Гобби как-то умоляюще посмотрел на меня, Норт сказал:

— Пусть идет. Там бой второй команды из первого королевства и наших из Сирилла. И судя по всему довольно жесткий.

Гобби кивнул, подтверждая его слова и поспешил за дверь. Мне стало понятно, почему тут до сих пор нет ни Гаэр-аша пи Эдвина. Да и Дан так и не пришел.

— У тебя совершенно нулевой резерв. Я бы сказал ты на грани выгорания, если бы не знал, что выгореть тебе теперь не грозит.

Молча кивнула, печально осматривая себя.

Одежда хоть и высохла, но теперь казалась мятой. Волосы висели, нужно было что-то делать с ними, а еще на душе было как-то совсем плохо, и стыдно, и тяжело.

— Это был твой последний бой, — внезапно произнес Норт.

Вздрогнув, я… так и не посмотрела на него, не смогла. Зато у меня было с избытком сил для решительного:

— Даже не надейся.

— Последний, Риа, — мягко, но непреклонно сказал Дастел.

Он стоял на одном колене, держа мои ладони, с которых постепенно сходили ссадины, держал их очень нежно, но когда я взглянула в его глаза, там был лед. Непробиваемый.

— Последний, — повторил Норт.

— Неудачная шутка, — я поднялась, прошла за маленькую дверь, обнаружила там раковину и с удовольствием смыла с рук всю грязь и кровь.

Потом умылась. Затем как могла оправила одежду, достала шпильку из волос, и те рассыпались по плечам представляя собой жалкое зрелище. Собрала их обратно в хвост, и воткнула артефакт в прическу. Волосы тут же улеглись так, словно были только что причесаны, челка красиво прикрыла верхнюю часть лица, локоны из хвоста на макушке сверкающим водопадом обрамляли теперь лицо, делая его овал каким-то… утонченным. Я улыбнулась своему бледному отражению, и внезапно поняла, что у меня зеленые глаза. Совершенно зеленые. Такой глубокий насыщенный изумрудный цвет… И форма. То ли из-за прически, а может быть потому, что я изрядно похудела со всеми этими событиями, но глаза стали чуть раскосыми, кошачьими… Или все дело в том, что прическа подчеркивала скулы? Но цвет… Мои привычные были болотнозеленоватого оттенка, не более. В темноте они и вовсе казались карими, а сейчас я не узнавала собственный взгляд.