Игры современников
Шрифт:
3
Книга посемейных записей, послужившая основанием для жестокой расправы, устроенной Безымянным капитаном, как я уже говорил, вместе с домашним скарбом была унесена стариками, когда все жители долины и горного поселка укрылись в девственном лесу за Дорогой мертвецов. Если старики собирались и после поражения в пятидесятидневной войне скрывать от властей уловку с двойным ведением книги посемейных записей, то не было необходимости уничтожать ее – достаточно было оставить книгу в затопленной деревенской управе, когда долина была превращена в запруду. Может быть, это и ввело в заблуждение Безымянного капитана, неукоснительно выполнявшего свой долг в пятидесятидневной войне. Собрав оставшихся в живых людей нашего края, он стал зачитывать одно за другим имена из посемейных записей и обнаружил, что благодаря уловке два человека значились в ней как один. Одному из них он разрешал пересечь Дорогу мертвецов и спуститься
– Этих людей не существует, – объявил он.
Когда началась пятидесятидневная война, старики не только унесли с собой в лес и сохранили, несмотря на трудности, которые им пришлось пережить в ходе боев, книгу посемейных записей, но, и потерпев поражение, постарались как можно скорее вручить ее армии Великой Японской империи. Почему же они с такой беспечной легкостью отдали в руки властей книгу, вскрывавшую суть двойной организации нашей деревни-государства-микрокосма? Неужели им не хватило воображения, чтобы предусмотреть последствия? Пусть офицеры и солдаты, находившиеся в подчинении у Безымянного капитана, не были поставлены об этом в известность, но старики-то знали, что цель наступающей армии Великой Японской империи – положить конец уловке с двойным ведением книги посемейных записей и подчинить центральной власти половину скрытых жителей долины. Почему же они пошли на это? Ведь должны были они предполагать, что в случае поражения придет расплата?
Неужели старики, стоявшие во главе деревни-государства-микрокосма, не могли избрать другой путь: оставить книгу посемейных записей в затопленной долине, не вступая в войну, пересечь всей общиной Дорогу мертвецов, пройти сквозь девственный лес и затеряться в каком-нибудь большом городе, сославшись на то, что книга посемейных записей давным-давно утеряна? Разве не могли они на худой конец объявить об окончательной ликвидации деревни-государства-микрокосма, просуществовавшей многие годы со дня ее основания созидателями под предводительством Разрушителя?
Однако старики нашего края избрали прямо противоположный путь. Если взглянуть на происшедшее с их позиций, то можно считать, сестренка, что они действовали по указанию Разрушителя, явившегося им во сне. Жители долины и горного поселка вели пятидесятидневную войну как раз во имя того, чтобы, объявив Великой Японской империи об уловке с двойным ведением книги посемейных записей, доказать тем самым ее армии, что деревня-государство-микрокосм существует на самом деле. Доказать, что деревня-государство-микрокосм существует как антигосударственное образование, которое, хотя и находится в границах Великой Японской империи, не может быть стерто с лица земли иначе как путем уничтожения половины жителей, не признающих над собой ее власти. Чтобы продемонстрировать это, люди, выполняя полученные во сне указания Разрушителя, вступили в единоборство с Великой Японской империей. И капитулировали не потому, что силы их иссякли, а чтобы дать возможность укрывшимся в девственном лесу выразить протест в адрес обезумевшего Безымянного капитана, действия которого были равносильны военному преступлению. Передача книги посемейных записей явилась полной достоинства демонстрацией того, что деревня-государство-микрокосм существовала. Так они рассматривали акт капитуляции.
Судилище было учинено Безымянным капитаном потому, что он попался на эту удочку, но его дальнейшие действия показали, что он был верен себе в неуклонном следовании избранным принципам. Как человек, которому доверено проведение второй экспедиции, организованной командованием полка, он понимал, что нет другого способа исполнить свой воинский долг перед верховным главнокомандующим – его величеством императором (чего и ждал от него полк), – как сразиться насмерть с командиром противника, сильным врагом, заставить его капитулировать и тем самым отомстить за поражение в начале войны, а потом, выполнив свою миссию, исчезнуть, оставшись в памяти людей Безымянным капитаном. Пятидесятидневная война была войной двух командиров, в которой отчетливо проявлялась символическая экзистенция Разрушителя, существовавшего лишь в сновидениях, и Безымянного капитана, который вел ее, преследуя одну-единственную цель – самоуничтожение. В пятидесятидневной войне, сестренка, участвовали самые обыкновенные люди: одних вел командир, являвшийся лишь в снах, других – командир, обреченный на небытие, но я думаю, что именно эти двое сыграли значительно более важную роль, чем все непосредственные участники войны, вместе взятые.
Как человек, описывающий мифы и предания деревни-государства-микрокосма, я считаю естественной такую концепцию войны, при которой и в облике Разрушителя, являвшегося лишь в снах, и в облике Безымянного капитана, обреченного
– Едва мы вступили в долину, командира роты, как ни трудно в это поверить, средь бела дня стали посещать видения.
В первый день оккупации офицеры и солдаты, без боя занявшие долину, еще хранившую следы длительного затопления, ждали результатов военного совета, который заседал в учительской начальной школы, слоняясь по спортивной площадке, где с утра стояла невыносимая жара и духота. Всю долину покрывала черная зловонная грязь, и, несмотря на яркое солнце, не было никаких признаков, что земля подсыхает: вокруг – ни одного местечка, где можно было бы присесть. Унтер-офицеры и солдаты, утомленные ожиданием, переполненные злостью и негодованием, стояли понурившись, и лишь одно примиряло их с происходящим: осталась позади угроза нового потопа и отступил страх быть обстрелянными из темных, густых зарослей леса – все, что держало их в постоянном напряжении, пока они поднимались вверх по реке. Им было невдомек, что операция все еще продолжается и конца ей не видно. Унтер-офицеры и солдаты, с ног до головы покрытые грязью, все еще ощущали тяжелый запах вздувшихся трупов боевых товарищей, которых они пять дней назад разыскивали и перетаскивали на себе; из памяти их не выветрилась трагическая гибель первой сводной роты, но они все равно не сомневались, что вот-вот из штаба выйдут офицеры и объявят: мы проводили крупные маневры, во второй половине дня возвращаемся в распоряжение полка. И тем не менее особой радости от предполагаемого возвращения по той же вонючей грязи они не испытывали.
Однако в двенадцать часов из штаба появились мрачные, озадаченные офицеры и огласили приказ: в течение десяти дней оставаться в долине с целью поддержания общественного спокойствия, для чего реквизировать жилье и подготовить его к размещению роты. Причем расселяться предписывалось не в горном поселке, не пострадавшем от наводнения, – реквизировать дома надлежало только в долине. Это был своего рода способ вернуть в жилое состояние дома, особенно пострадавшие от воды и грязи. Младшие офицеры и солдаты роты, заняв сохранившиеся дома – а их в общем-то оставалось немного, – фактически все жилье, которое поддавалось ремонту, привели в порядок. И что касается настороженно двойственного отношения к военным, которое проявляли жители нашей долины в годы войны на Тихом океане, то в основе его, как мне кажется, лежала наряду с неприязнью и немалая доля сарказма по поводу того, что боевые товарищи убитых офицеров и солдат во время пятидесятидневной войны ремонтировали перепачканные грязью дома после наводнения, устроенного для разгрома армии, к которой принадлежали эти офицеры и солдаты.
Грязь еще не успела засохнуть, и убрать ее особого труда не составило. Но отмыть дома дочиста оказалось делом нелегким, так же как и при подготовке помещения для штаба роты. У каждого дома стояли колодцы, однако ни одним невозможно было пользоваться – все они словно иссякли. И не просто иссякли – положение оказалось намного хуже: колодцы были забиты черной вонючей грязью. По дну долины протекала река. Еще одна небольшая речушка начиналась в лесу. Но и в той, и в другой вода была черная от грязи – брать из них воду было все равно что черпать ее из сточной канавы. И все же солдатам удалось водой из реки частично отмыть дома снаружи и изнутри, хотя на стенах и полах осталось множество въевшихся вонючих пятен.
Уже на этом этапе штаб роты пришел к выводу, что обеспечение питьевой водой будет делом нелегким. Послали специальный отряд, который должен был спуститься по дороге вдоль реки, чтобы доставить воду из какой-либо деревни, избежавшей затопления. Офицерам и солдатам строжайше приказали пить только из своих фляг, но приказ был излишним – вся вода, обнаруженная в тот день в долине, была черной и вонючей. Безымянный капитан, уверенный, что война будет затяжной, кроме этого специального отряда, сформировал еще два для поиска источника питьевой воды и приказал прочесать склоны гор, окружающих долину, до кромки девственного леса с целью выяснения – загрязнены ли берущие там начало ручьи? Кроме того, он приказал выяснить причину загрязнения и установить, станет ли через какое-то время вода снова чистой и пригодной для питья. Перед отправкой отрядов Безымянный капитан вызвал к себе их командиров для напутствия: