Игры судьбы

Алиса Аврельева

— Я ждала вопроса от вас: Алексей Петрович всегда спрашивал по методичке.

— По методичке… — отстранённо повторяет за мной преподаватель, и этот тон не сулит ничего хорошего. — Ну, начните с самого начала, а я остановлю вас, когда посчитаю нужным.

Стараюсь не подавать признаков волнения и принимаюсь рассказывать всё, что знаю, сосредоточившись на лучезарном лице Машки. Всегда так делаю, когда приходится выступать перед публикой. На Довлатова не поворачиваюсь, иначе просто могу сбиться с мысли. Не знаю, почему даже

при одном виде этого мужчины моё сознание начинает работать иррационально.

Минуты неспешно идут, а я всё продолжаю говорить. В голове проносится мысль, что лектор просто уснул от моего ответа, иначе как объяснить то, что он меня до сих пор не остановил?

Устало вздыхаю. Теперь я в полной мере понимаю преподавателей, у которых стоит несколько лекций в день.

— Это всё? — подозрительно говорит Довлатов, когда я прекращаю свою речь. — По вашей методичке ещё два вопроса. Неужели не знаете?

Удивлённо перевожу взгляд на мужчину. Усмехается, гад.

— Знаю.

— Тогда продолжайте. — на его бледном лице появляется довольная полуулыбка.

Нет, неспроста это, всей душой чувствую. Но сейчас мне ничего не остаётся, как продолжить свои пламенные мысли относительно сегодняшней темы.

И так вплоть до самого звонка.

— Весьма неплохо. — выносит вердикт Дмитрий Константинович и, готова поклясться, пытается сдержать улыбку. — Всем до свидания. И хоть сегодня отвечал один человек, это не значит, что в следующий раз будет также. По новой теме спрошу всех, а по сегодняшней — проведу проверочный тест. Ну же, улыбнитесь, а то вы как будто не рады этому.

Быстро собираю вещи в рюкзак. Даже комментировать никак не хочу данную ситуацию, хотя по глазам подруги вижу, что ей так и не терпится спросить о чём-то. Единственное, что мне хочется — быстрее уйти отсюда.

— Суворова, задержитесь. — слышу за спиной будоражущий голос лектора, когда берусь за ручку дверей.

Конечно, можно сделать вид, что я его не услышала, но тогда проблем прибавится ещё больше. Разворачиваюсь и, заметив, что в аудитории больше никого не осталось, вновь подхожу к преподавательскому столу.

— Болит, да? — участливо спрашивает Довлатов и встаёт с места.

— Вы о чём?

— О вашем языке. Устал, наверное, столько работать.

— Вы специально это сделали? — пытаюсь придать своему взгляду злобный вид и смело задираю подбородок.

— Так точно. — абсолютно спокойным тоном произносит мужчина. — Только не злитесь так сильно, а то похожи на разъярённого суслика.

— Из рода Спермофилус? — Господи, закройте мне кто-нибудь рот.

— Да, многообещающее название, вам как раз подходит. — Дмитрий Константинович хмыкает и красноречиво указывает глазами на содержимое стола. — Что это?

Следую за взглядом лектора и натыкаюсь на свою курсовую работу. Нет, нет, надеюсь, он не читал её.

— Листы А4, тип: бумага, род: дерево. — откашлявшись, говорю

так естественно и непринуждённо, что сама начинаю верить в свою ахинею.

— А в них что?

Что ж, как говорится, сгорел сарай, гори и хата. Если и включать режим дурочки, не понимающей, что перед ней находится, значит нужно идти до конца.

— Полагаю, что буквы.

— Вы неподражаемы. — Довлатов сжимает пальцам переносицу, будто пытается сосредоточиться.

— Да, я знаю это. — слегка приподнимаю уголки губ, но улыбка тут же меркнет, уступая место растерянности, когда лектор придвигается вперёд и, взяв меня ладонью за подбородок, начинает осматривать. — Что вы делаете?

В горле застревает ком. Его лицо находится так близко, что я чувствую лёгкое дыхание на своей щеке.

— Проверяю, не случилось ли что-то с вашими глазами, когда вы писали курсовую.

— Нет, с ними всё в порядке.

— Значит, вы читали вводную часть. — он продолжает держать руку на моём лице, взгляд становится глубоким и тяжёлым. — Сами придумали?

— Что именно?

— Ну как же? — Довлатов берёт листы и проникновенно-издевательским тоном начинает читать: — «Он страстно провёл рукой по обнажённой спине своей спутницы…»

Говоря эти слова, преподаватель перемещает ладонь с моего лица вниз, невесомо задевая пальцами тёмную ткань, а затем бесцеремонно приподнимает края футболки и кладёт руку на разгорячённую кожу. Ровно так, как написано в этом дурацком тексте.

— Вы с ума сошли? — резко отодвигаюсь в сторону, на что губы мужчины вновь расплываются в ухмылке.

— И это говорит мне человек, который вместо нормального текста выдумал порнографию. К вашему сведению, эти листы свободно лежали у меня на столе. Хорошо, что я вовремя забрал их у пожилого профессора кафедры, которому стало интересно посмотреть на данную работу, иначе у него случился б сердечный приступ. А вы бы потом взяли грех на душу, представляете?

Понимаю, что сглупила. Не знаю, что мной руководило, то ли желание вывести лектора из себя, то ли ещё что-то, но признаться ему в этом просто не хватает духу. Наверное, я схожу с ума, но мне и правда нравится злить Довлатова, а ещё больше — спорить с ним.

Продолжаю молчать, приводя дыхание в порядок, и не сразу замечаю, как лектор обходит меня и идёт к двери.

— Что вы собираетесь делать? — тихо спрашиваю и округляю глаза, когда тот закрывает дверь на ключ.

— А на что похоже, м? — он начинает расстёгивать ремень, и у меня перехватывает дыхание.

Глава 21

Стою возле стола и удивлённо наблюдаю за действиями Довлатова.

— Собираетесь продемонстрировать мне Сквидварда? — не знаю, зачем я это говорю, но это первое, что приходит на ум.