Игры судеб
Шрифт:
— Привет. — запыхавшись, произнес он, так как пробежал всю лестницу. — Вик, нам нужно поговорить.
По злому выражению лица Елисея, Вика поняла, что поступок Данилы его раздражал, впрочем, его раздражало все, что было связано с ним. Вика часто замечала, да и Влада ей неоднократно говорила, что Елисей слишком агрессивно реагирует на Данилу, когда как последний вообще с Елисеем не считается и в общении старается не замечать. Даже сейчас они не поздоровались, хотя оба прожгли в друг друге по дыре.
— Привет. О чем? — спросила Вика, стараясь встать впереди Елисея перед Данилой, что если что
— Это… личное. — промямлил Данила, отведя взгляд в сторону. — Поэтому прошу без свидетелей.
Хмуро на него взглянув, Вика повернулась к Елисею и испытала эффект «дежавю», кажется, они это уже проходили. Ободряюще — извиняющее улыбнувшись ему, она сказала, что позвонит Елисею вечером. Кивнув, парень ушел, заключив перед этим Вику в объятия. Так как Вика стояла к Даниле спиной, Елисей без зазрения совести показал последнему средний палец, губами прошептав: «Она моя!», на что Данила также тихо ответил: «Ошибаешься». К счастью, а может быть и к сожалению, Вика этих маневров не заметила.
— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила она. Но Данила не ответил, лишь крепко взяв за запястье, повел ее в какой-то темный переулок, где прижал к стене. Придерживая опешившее лицо Вики, Данила долго смотрел ей в глаза, а затем глубоко и нежно поцеловал. Такие моменты будоражили кровь девушки, но она по своему их ненавидела, расценивая их как свою слабость, в которую Данила просто бил, бил и бил, буквально пробивал, продвигаясь все ближе и ближе к ее нутру, к ее внутренней части, которая была скрыта ото всех.
Отстранившись, Данила нежно погладил Викино лицо, поцеловал каждый глазик, а затем, уткнувшись в ее волосы, начал бормотать, что-то о чувствах. Порой его речи сбивались с толку, и он начинал нести всякий бред, порой просто замолкал. Но такой Данила сильно отличался от того, которого видели все. И Вика была счастлива, что только она, ну, и может быть Каст, знает такого Данилу, который был не только вечным шутником, весельчаком и этаким дурачком, но и очень умным, ранимым, мужественным мужчиной.
— Я хотел поговорить с тобой о нас. — начал он, удивив при этом Вику, глаза которой стали не по пять копеек, а по пять рублей.
— О нас? — переспросила она, слыша, как сердце бешено стучится в ушах.
— Да. Если мы встречаемся, я не разрешаю тебе обниматься с другими парнями. Ясно? — вкрадчиво пояснил он, заламывая руки.
Не ждавшая таких заявлений от Данилы, Вика, мягко говоря, прифигела, и ничего, кроме как открывать рот, словно выброшенная на берег рыба, не могла.
— А мы встречаемся?! — вопросительно — утвердительно произнесла она, серьезно взглянув на парня. Данила встретил ее взгляд твердо и даже немного злобно.
— А ты думала, как-то иначе? — поинтересовался он. И что, собственно, его так разозлило? Поведение Вики? Но ведь она не виновата в том, что он все эти пять месяцев, простите, он имел ей мозг своими загвоздками и глупыми отмазками?! Не удивительно, что Вика уже не знает, что и думать, и придумывать ей тоже особо не улыбалось.
— Ну… — протянула Вика, вспоминая их разговор возле офиса Гота, когда Данила сказал, что она нравилась ему еще в школе.
— Ну. — умело передразнил Данила Вику, на что девушка поджала губы. Сказать ей, собственно,
После нескольких долгих минут молчания, Вика не выдержала первой и задала вопрос, который пришел ей в голову первым:
— Ты мог бы быть с Елисеем немного вежливей!? — спросила она с нотками возмущения в голосе.
— В смысле? — не понял Данила, сделав удивленное лицо.
— Для начала, можно было и поприветствовать его, так ты показал бы, что хоть немного его уважаешь. — как взрослый человек поясняет что-то маленькому, ответила Виктория.
— Отлично. — отрезал Данила. — Буду делать это, как жители Кении. — на немой вопрос девушки, Данила пояснил. — Они плюют в человека, которого уважают. Причем, чем больше плюнул, тем больше уважаешь. Как думаешь, будет нужен ему мой респект?
— Ну, зачем же сразу так? — пожала плечами Вика, пропустив мимо ушей очевидный стеб своего парня (!). — Мы же в России живем. Простого кивка будет достаточно.
Данила же в ответ сделал вид из ряда: «да-да, конечно».
— Он же мой друг! — воскликнула она. — Ты не можешь пренебрегать им! Потому что он — часть моей жизни.
Минута и Данила, развернув Вику к себе лицом, близко к ней нагнулся и, пристально смотря в ее глаза, вкрадчиво произнес.
— Это я часть твоей жизни. Ясно? — девушка же широко раскрытыми глазами смотрела на него и ничего не могла ответить. Наконец силы к ней вернулись, шок отступил, и она вопросом ответила:
— А я? Я часть твоей жизни? — теперь настала ее очередь пристально смотреть Даниле в глаза, однако в отличие от нее, Данила ответил сразу же.
— По-другому быть не может.
Быть может их отношения и не были нормальными в начале. Быть может они и сейчас такие же, но у них есть определенный прогресс. Их любовь, как таковая, развивалась на протяжении всего этого времени. Отказавшись от нее в начале пути, они все же пришли к ней вновь и попытали счастье еще раз. Судьба заставила сделать их ошибку. Правильную ошибку. Ведь если бы у них все получилось с самого начала, кто знает, были бы Гот, Даша и их ребеночек Леша, Костя и Влада со своими проблемами личности, Макс и Аня, Слава и Оля? Порой ошибки ведут за собой верное средство. Слезы всегда превратятся в смех, а ненависть в любовь, вражда в дружбу, а смерть в жизнь. Это, как обратимая реакция, всегда должно что-то остаться. Что-то нерушимое или успевшее исчезнуть. Как буква, убежавшая из слова. Прочитав его, вы уже никогда не получите то, что было. Так пишется наша жизнь. Так я пишу эту историю.
— Помнишь зайца, которого я тебе подарил? — внезапно спросил Данила.
— Да. — кивнув, ответила Вика. Ну, конечно, она его помнила, иначе бы не засыпала, прижав его к груди, каждую ночь. — А что?
— Дело в том, что я оставил в нем послание. Но ты, наверное, так и не нашла его. — промямлил он себе под нос последнюю фразу, тем не менее Вика все равно ее расслышала.
— Послание? — переспросила она. — Какое послание?
— Любовное, ели-пели, любовное! — крикнул Данила, задрав голову к небу.