Игры, угодные богам

Куринной Игорь Игоревич

Что же известно о Вакхилиде? Александрийские филологи собрали его сочинения, по-видимому, в 9-ти книгах. Но переписывались они мало, и на исходе античности последние рукописи теряются. Сохраняются лишь сравнительно немногочисленные отрывки в цитатах других авторов. Вернула Вакхилида к жизни неожиданная папирусная находка. В 1896 году в Египте были найдены два довольно больших свитка якобы 1 – 2-го в. н.э. (т.е. якобы редакции, отстоящей на полтысячи лет от оригинала). Они-то и составляют ныне известный корпус стихов Вакхилида. Первое издание появилось очень быстро. Буквально в следующем году после находки. По сути, тексты Вакхилида местами дублируют, местами дополняют тексты Пиндара, не противореча им по исторической и хронологической сути. Это важное наблюдение. Два современника придерживаются по главным (для нас) вопросам схожего мнения. Я имею ввиду основание олимпиад и персоны, стоявшие у истоков олимпизма. Вакхилид вместе с Пиндаром – один из древнейших авторов в этом вопросе.

Диодор Сицилиец

Очень интересная

личность. Оставил внушительный труд, затрагивающий, в том числе, и историю олимпиад. О своём труде Диодор Сицилиец пишет сам: «…Мы работали над его созданием целых тридцать лет, подвергаясь множеству злоключений и опасностей, посетили значительную часть Азии и Европы, чтобы увидеть воочию большинство местностей и, в том числе, наиболее важных, поскольку из-за незнания местности совершили множество ошибок не только посредственные, но и некоторые из прославленных писателей…»{3, сир. 6}. Однако его труд был оценён историками 20-го века не очень высоко. Вот, например, какую оценку дал Диодору его коллега из середины прошлого века, кембриджский. профессор В. Тарн: «Он(Диодор – авт.) не был компетентным историком, но об этом, конечно, не знал; сам он был довольно глуп, но честен в серьёзном». Интересно было бы ещё узнать, как господин Тарн определил, что Диодор, посвятивший 30 лет жизни написанию довольно значительного труда, сбору и проверке огромного массива информации, был глуп. Видимо, что-то Тарну не понравилось в изложении Диодором истории. С такой характеристикой согласен и О. П. Цыбенко в предисловии к русскому изданию «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийца. «При взгляде на античную историографию из 20-го века труд Диодора не более чем компиляция; при оценке этого труда с точки зрения серьёзности автора Диодор «глуп, но честен»– пишет он {3, стр. 7}. Цыбенко явно понравилась характеристика, данная Диодору кембриджским коллегой. Вероятно, эта критика вызвана чересчур прагматичным подходом древнего историка ко многим так «хорошо сегодня известным» фактам античной жизни. Например, Диодор пишет про Геракла: «Заслужив вскоре восхищение своей храбростью и военными дарованиями, он собрал необычайно сильное войско и прошёл с ним по всей обитаемой земле, оказывая благодеяния роду человеческому, за что с всеобщего согласия(! – авт.) и был удостоен бессмертия. Тем не менее, поэты, в силу обычной для них склонности к вымыслам, создали мифы, согласно которым Геракл совершил свои подвиги в одиночку и к тому же обнажённым». Т.е. античному автору кажется странным, что человек ходит обнажённым, совершая фантастические деяния. В то время как в любом мало-мальски значимом музее мира есть статуя огромного голого мужика с дубиной, иногда в шкуре льва на плечах. И все знают, что это Геракл. Но Диодор, видимо, в силу своей глупости, не понял юмора поэтов, о чём честно и рассказал нам. Как бы там ни было, для нас здесь важно то, что Диодор не очень доверяет дошедшим до него источникам, а современные историки не очень доверяют Диодору. Все друг друга подозревают в пустых вымыслах. Это также не вяжется с фанатичной уверенностью авторов современных учебников в прочности своих знаний.

Итог. Диодор и его творения сегодня спорны. К работам этого автора мы ещё обратимся. Но пока заметим, что ссылка на Диодора не должна поднимать вес трудов Ллойда в глазах современных историков. У них Диодор не в почёте.

Аполлодор

Аполлодор – один из наиболее значимых фигурантов олимпийской историографии. Он писал о многих античных событиях, в том числе не обошёл вниманием и олимпийские игры. Сочинение Аполлодора называется «Библиотека». Вот что об этом известно: «Дошедшая до нас под именем Аполлодора, жившего во II в. до н.э. афинского грамматика «Библиотека» должна быть отнесена к числу мифографических сочинений, излагавших в прозаическом пересказе основные сюжеты «эпического цикла». Руководство по мифологии под этим названием держал в своих руках известный библиофил и эрудит, живший в 19-м веке византийский патриарх Фотий, сообщающий о «Библиотеке» следующее: «В том же самом кодексе мною была прочитана книжечка Аполлодора. Называется она «Библиотека». Эта книжечка излагала древнейшие сказания эллинов, повествовала о героях и богах так, как представляли их себе эллины в те времена, рассказывала, о происхождении названий рек, мест, народов и городов и пр., что восходит к древности. Изложение доводилось до событий Троянской войны»{18, стр. 105}.

«Библиотека» представляет собой единственное из всех дошедших до нас античных сочинений по мифологии, где мифы Древней Греции излагаются в наиболее полном и систематизированном виде. Составитель этой книги не задавался целью философского осмысления этих мифов и не считал нужным проявить в какой бы то ни было форме своё отношение к ним: они рассказаны очень просто, сжато, иногда скороговоркой (в ущерб содержанию), довольно часто приводятся варианты со ссылками на источник. Составитель стремился к тому, чтобы ни один сколько-нибудь известный мифологический персонаж не остался без внимания в связи с тем или иным мифологическим сюжетом, отсюда его пристрастие к длиннейшим перечням имён героев. В основу изложения положен генеалогический принцип. Оно начинается с Тоегонии (I, 1-5),

затем излагается Тигантомахия, и следует рассказ о роде Девкалиона [16] (I, 8-9); заканчивается первая книга подробной историей похода аргонавтов{18, стр. 105}.

16

Девкалион – греческий аналог библейского Ноя. Единственный человек, спасшийся после Всемирного потопа, причалив к горе Парнас – последнему непокрытому водой кусочку суши. Стал прародителем нового поколения людей.

В этом месте, после такой характеристики исследователю стоило бьг воспрянуть духом. Что ещё нужно, если у тебя в руках полный, беспристрастный рассказ древнего автора о делах минувших, изложенных последовательно и системно. Но очень скоро историки возвращают нас к суровой прозе жизни. Вот что мы читаем дальше:

«Само изложение мифов в «Библиотеке» содержит многочисленные противоречия… Роббер указывает, что примеры подобных несоответствий весьма многочисленны»{18, стр. 108}.

Авторитетный учёный Шварц очень критически оценивал работу своего коллеги из далёкого прошлого. Он называл «Библиотеку» «незрелым трудом начинающего автора, плохо ориентированного в развитии мифографии», и, следуя Бете, пытался доказать, что автор этого пособия по мифологии положил в основу своего труда какой-то поздний компендиум {18, стр. 114}.

Когда жил Аполлодор, тоже весьма спорный вопрос. В попытке ответить на него было сломано немало копий. Учёный Роббер пишет об этом так: «…автор «Библиотеки» жил после 61 г. до н.э. Вторую границу определить гораздо труднее, ибо тот факт, что «Библиотеку» цитируют схолиасты Гомера, Софокла, Эврипида, Пиндара, Платона, ещё ни о чём не говорит (мы не знаем времени составления этих схолий)». Исходя из ряда СООБРАЖЕНИЙ ОБЩЕГО ХАРАКТЕРА (В ТОМ ЧИСЛЕ ДАННЫХ ЯЗЫКА), Роббер склоняется к мысли, что автор «Библиотеки» составил свой труд в первой половине 2-го в. н.э. Более того, им, ни много ни мало, ставится под сомнение само существование когда бы то ни было Аполлодора. Это интересно. Каким-то образом доказывается, что «Библиотеку» кто-то написал, но точно не Аполлодор. Вероятно, тоже по почерку. Почерк не Аполлодора. Когда и где жил этот самый Аполлодор – неизвестно, но почерк точно не его. Работа Роббера оказала влияние на всех работавших после него исследователей. Начиная с этого времени учёные, желая подчеркнуть несостоятельность традиции об авторе «Библиотеки», всё чаще называют его Псевдо-Аполлодором.

Вот что утверждается в словаре классической литературы Харпера: «…Само название «Библиотека» может навести на мысль о том, что это только сводка материала различных сочинений, хотя доказать эту мысль трудно. К какому времени относится «Библиотека»? Ответить на этот вопрос так же нелегко, как и на вопрос о том, кто является её автором…»

Впрочем, выбирать особенно не приходится. Даже такой спорный и неопределённый источник приходится принимать и класть в основу здания олимпийской истории. Ведь лучшего нет. Вот что пишет В. Г. Борухович в приложении к работе, посвящённой творчеству Аполлодора: «При всех своих недостатках «Библиотека» продолжает оставаться для нас единственным сводом мифов, оставленным нам античностью, сохранившим древнейшие варианты мифологической традиции, в том числе и такие, которые не могут быть найдены в других источниках. Ценность её состоит и в том, что она даёт нам представление о содержании ряда утраченных для нас произведений античной литературы, прежде всего эпических поэм, входивших в «эпический цикл»{18, стр. 119 – 120}.

Ну и традиционная справка об истории самой истории. Когда «Библиотека» увидела свет? Естественно, тогда же, когда и практически все другие античные произведения – в 16-м веке.

Издана «Библиотека» была Бенедиктом Эгием в Риме в 1555 г. В его издании греческий текст сопровождался латинским переводом и подробными комментариями. Примечательно, что Эгий не останавливался перед тем, чтобы вставлять в текст дополнения из других источников, когда смысл казался ему недостаточно ясным. Это раздражало многих учёных, но они не переставали использовать Аполлодора для построения своих гипотез.

Новую рукопись, обнаруженную в Оксфорде, использовал для своего издания «Библиотеки» Томас Гэйл, опубликовавший её вместе с мифологическими сочинениями Конона, Партения, Птолемея Гефестиона и Антонина Либерала. Это издание вышло в Париже в 1675 г. {18, стр. 120}.

Завершение в 19-м веке критической работы над текстом «Библиотеки» позволило реконструировать так называемую стемму и определить место и значение каждой имевшейся к тому времени рукописи. Проделавший эту работу Р. Вагнер пришёл к выводу, что архетип ближе всего представлен рукописью Национальной библиотеки в Париже (№ 2722), относящейся к 14-у веку {18, стр. 121}.

Очень любопытен и тот факт, что «Библиотека» Аполлодора стала одной из первых книг русской гражданской печати при Петре I. Это интересно и показательно. Сие было несомненной данью увлечению античной мифологией и античной культурой, характерной для тогдашней Европы. Перевод был выполнен для своего времени довольно точно и с языка оригинала {18, стр. 123}.

В целом же видим, что ни о какой уверенности в данном источнике речи не идёт. Он также взят на веру «за неимением ничего лучшего».