Игры в жизнь
Шрифт:
— Это может быть правдой? — растерянно спросил Хызыр у Важи.
Тот озадаченно чесал затылок и ничего не отвечал. Хызыр перевел взгляд на Мирона:
— Может такое быть, что на него не влияет скополамин?
Мирон закончил забивать косяк и посмотрел на сидящего без сознания Макса.
— Может и такое. А может, ему блокаду поставили… Такое бывает…
— Что бываем?! Что он поиграл в компьютер и стал суперменом?!
— Да нет… Я про блокаду. Психологи с ним работают и внушают такую мысль, что он сам
— А как объяснить, что мне Чила сказал? Что он лох, учится в институте, редко куда ходит, спортом не занимается… И в компьютеры много играет.
Мирон раскурил папиросу и смачно затянулся; по комнате пополз приторно-сладковатый запах анаши.
— Чила-красавец! — уважительно произнес Мирон после первой затяжки. — Вот профессионал, любые сведения достанет. Уважаю корейцев, а Чилу — особенно…
— Слышь, Мирон, — Важа плеснул в стакан вина и сделал маленький глоток, — а ты можешь внушить ему, что он на нас работает? В этом, в подсознании…
— Нет. Для этого целый штат психологов нужен, условия специальные, там целое дело… Проще заплатить. Пацан молодой, капуста нужна.
— А если он работает на кого-то? На КГБ, например? — хмуро поинтересовался Хызыр.
Мысль о внушении ему понравилась. Доверяя Мирону как специалисту в таких делах, Хызыр не особенно разбирался в тонкостях, однако после нескольких подобных допросов уверился в силу как химии, так и психологии.
— Вряд ли. — Мирона уже начало вставлять от наркотика, голос стал немного тягучим, взгляд помутнел. — Чила бы обязательно раскопал все его… эти, как их… неформальные связи… да.
Важа брезгливо поморщился. В глубине души он недолюбливал этого недоучку, который курил анашу чаще, чем Важа ходил в туалет. Не раз и не два у него были стычки с Мироном, который обожал показывать, что он умный, а все остальные кретины, и если бы не Хызыр, Важа уже давно бы отправил Мирона в вечное плавание на местной речке.
Впрочем, последний испытывал аналогичное желание по отношению к помощнику шефа.
Мирон заметил выражение Важиного лица и сразу отреагировал — зная, что Важа никогда не употребляет наркотики, он протянул руку с косяком в его сторону, предлагая затянуться. Важа бросил быстрый взгляд на Хызыра, словно спрашивая у того разрешения ударить наглеца, но тот понял, чего хочет его помощник, и отрицательно покачал головой.
Оно, конечно, с одной стороны, хорошо, что эти двое недолюбливают друг друга, значит, не сговорятся за спиной, значит, контролируют друг друга, но…
Черт побери, надо же и меру знать!
Какая-то ерунда непонятная творится, а они опять старые распри вспоминают, нашли время!
— Мирон, надо его еще раз допросить! Надо узнать, что происходит…
Мирон пожал плечами:
— Я не знаю, о чем его еще спрашивать. Да и он может не выдержать, еще молодой слишком…
— Плевать! Коли дозу, я сам его буду допрашивать…
Важа молча смотрел на эту сцену, неодобрительно покачивая головой. Он был сторонником
Мирон бросил окурок на цементный пол и затоптал его ногой. Подошел к столу, на котором среди стаканов и бутылок с вином стоял небольшой саквояж из черной, во многих местах протертой кожи. Открыл его, порылся и достал одноразовый шприц и металлическую коробочку.
Два дагестанца наблюдали, как Мирон аккуратно достает из коробочки ампулу, как проводит по ней медицинской пилочкой и ловким движением отбивает кончик, как полупрозрачная маслянистая масса скополамина заполняет собой шприц…
Мирон положил шприц с «сывороткой» на стол и хрустнул пальцами.
— Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… — напел он и вновь взял шприц в руки. — Смотри, Хызыр, он может ласты склеить…
Хызыр нетерпеливо махнул рукой — начинай! Мирон подошел к Максу и только было нагнулся, как выпрямился и повернулся к шефу.
— Пару минут погоди, отолью и приду…
— Потом отольешь, коли давай!
— Успеется, — авторитетно заявил Мирон, — пусть пока чуток отойдет, так даже лучше.
Он положил шприц на стол и направился к выходу…
Одному играть в бильярд быстро надоедает — когда играешь за двоих, обязательно начинаешь подыгрывать кому-то, не забивать подставки, бить рискованные удары…
Муслим не был исключением из правила, поэтому, быстро победив воображаемого противника, он уселся на стол и закурил. Осматривая отделанные панелями стены бильярдной, он подумал, что хорошо бы построить себе такой дом. Поставить в каждой комнате телевизор с видиком, на каждом этаже ванная комната, в подвале бильярд…
И пригласить всех родных из села на новоселье. Пусть посмотрят все, что Муслим тоже может хорошо жить.
И дядя Иса скажет, поглаживая седую бороду: «Муслим — настоящий мужчина, он достоин уважения…»
И Аслан, старший брат, пожмет руку, обнимет Муслима и тоже скажет: «Мой брат смог добиться всего, он…»
Муслим не успел додумать фразу брата до конца: скрипнули дубовые половицы на лестнице, ведущей в подвал, и дагестанец повернул в ту сторону голову.
Сначала были только ноги: одетые в спортивные штаны и белые кроссовки, они сделали два шага вниз, и Муслим увидел половину туловища.
А потом он увидел дуло автомата, уставившееся на него, и лицо молодого пацана, с интересом осматривающего помещение бильярдной.
Муслим замер на месте, не решаясь пошевелиться, а неожиданный гость, держа Муслима на прицеле, спустился в подвал и подошел к столу.
— Шары гоняем? — спросил он; голос был еще детский, несформировавшийся, но слышалось в нем равнодушие взрослого человека, для которого автомат в руке не более чем зубочистка, которой он может поковырять в зубах, а может — и нет.