Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - Ефим Губерман, -- представил его Борис.
– - Наш отдел по связи с прессой.
– - Разве у нас есть такой отдел?
– - удивился Назаров.
– - Уже два месяца. Я решил, что не помешает. У Фимы есть кое-какие идеи. На мой взгляд, любопытные. Поговори с ним.
Назаров кивнул:
– - Слушаю.
– - Я социальный психолог, -- начал парень, не смущенный присутствием большого начальства (а Назаров, от которого зависела работа и благополучие нескольких тысяч человек, был для него, бесспорно, большим начальством).
– - Это что -- такая
– - уточнил Назаров.
– - Нет, мироощущение. По профессии я журналист. За два месяца я прочувствовал ситуацию, в которой находится кооператив "Практика", и пришел к некоторым выводам. Но прежде два вопроса. У вас обширные связи в правительственных и околоправительственных кругах. И вы наверняка имеете свое мнение о первых лицах. Видите ли вы в ком-нибудь из них сильного лидера, который будет востребован в ближайшие годы? Я сам могу ответить на этот вопрос: никого, кроме первого секретаря МГК Ельцина.
– - А Горбачева вы уже в расчет не берете?
– - с усмешкой поинтересовался Назаров. Парень был, конечно, наглец, но ему нравился.
– - Как и вы, -- последовал короткий ответ.
– - Второй вопрос. Видите ли вы в нынешнем политическом бомонде авторитетных людей, на которых сможет опереться Ельцин? Я имею в виду не теоретиков, а сильных практиков.
– - Ну, разве что Федоров, директор "Микрохирургии глаза".
– - А кроме него?
– - С ходу и не назовешь.
– - Не с ходу -- тоже не назовете. Не кажется ли вам, что одним из таких людей должны стать вы? Хотите того или нет.
– - Вот как? Даже если и не хочу?
– - переспросил Назаров.
– - Да. По своей психофизике вы человек, лишенный честолюбия. Свой творческий потенциал вы реализуете в своем деле. Но вам придется стать заметной политической фигурой. Во-первых, чтобы своим авторитетом защитить маленький капиталистический анклав, который вы создали в зоне советской плановой экономики. Вторая причина более общего свойства. В первом веке до новой эры в Афинах был такой законодатель -- Солон. О нем есть у Плутарха в "Сравнительных жизнеописаниях". Один из законов Солона гласил: "Человек, не примкнувший во время междоусобия ни к той, ни к другой партии, лишается гражданских прав".
– - Странный закон, -- заметил Назаров.
– - Плутарх тоже называет его странным. Но к нашей ситуации он применим. Развитие вашего дела невозможно обеспечить взятками -- даже крупными. Настоящий импульс может дать только принципиально новая экономическая политика. А до тех пор дело может держаться лишь на вашем личном авторитете. Поэтому вы и не можете в междоусобице занимать позицию стороннего наблюдателя.
Поразительно, но этот Фима говорил именно то, о чем совсем недавно думал сам Назаров.
– - По-твоему, междоусобица будет?
– - спросил он, невольно переходя на "ты" и тем самым как бы приближая "социального психолога" к себе.
– - Обязательно и очень скоро.
– - Интуиция?
– - После университета я работал около года в информационном отделе одного НИИ. Оборонка, военная электроника. Переводил с английского разные
– - Как?
Губерман усмехнулся:
– - Только не отвергайте мою идею с порога. Насколько я знаю, вы член КПСС? На учете в какой организации вы состоите?
– - По месту жительства, в ЖЭКе.
– - Там же платите членские взносы?
– - Само собой.
– - Какая у вас зарплата? Я спрашиваю не из праздного любопытства.
Назаров обернулся к Борису:
– - Какая у меня зарплата?
– - Две тысячи рублей в месяц.
– - Так мало?
– - удивился Губерман.
– - Пока хватает. Нужно будет больше -- попрошу Бориса Семеновича о прибавке. Надеюсь, не откажет.
– - Можно ли сделать так, что ваша зарплата хотя бы на один месяц станет пять, а еще лучше -- десять миллионов рублей?
Назаров слегка пожал плечами:
– - Теоретически -- да. Но зачем?
– - Чтобы заплатить парторгу вашего ЖЭКа триста тысяч рублей членских взносов.
У Назарова даже брови полезли на лоб.
– - Триста тысяч? Вот так просто взять и отдать? С каких фигов? Это же десять новых "Волг" по ценам черного рынка!
– - А вы подумайте, -- невозмутимо посоветовал Губерман.
Назаров подумал. И даже засмеялся, представив эффект, который эта его акция произведет, когда о ней станет известно. А в том, что слух о ней пройдет по Москве, как лесной пожар по верхушкам сухостоя, сомнений не было.
– - Вот вы и сами все поняли, -- констатировал Губерман.
– - Всего за триста тысяч деревянных вы получаете мощный информационный повод для интереса к своей персоне. О газетах и телевидении я позабочусь. Через несколько дней вы станете самым популярным человеком в стране. Эту популярность нужно использовать с максимальным эффектом. К вам придет мой знакомый из "Литгазеты" -- с ним будьте откровенны. В разумных пределах. С остальными -- по обстоятельствам. Ваш основной тезис: "Я создавал свое дело не благодаря, а вопреки. Мне противостояли не отдельные чиновники, а вся экономическая и политическая система. Я хочу, чтобы на примере моего кооператива все увидели, какие огромные резервы таятся в частной инициативе людей, не скованных колодками государственного регулирования и диктата партийного аппарата".
– - После чего меня немедленно вышибут из партии, -- заметил Назаров.
– - Это было бы для вас небольшим, но очень приятным подарком. Вы снова окажетесь в центре внимания. Даже если они этого не сделают, вы сами объявите о прекращении своего членства в КПСС.
Назаров задумался. Этот социальный психолог был прав: честолюбие было чуждо его характеру. Но если не существовало других способов защитить свое дело, этот был -- при всей его экстравагантности -- наиболее эффективным. И Назаров сказал: