Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - Расслабьтесь, -- сказал я Майору.
– - Мы не собираемся брать вас в заложники.
– - Значит, вы принимаете мое предложение?
– - Нет, не значит. У нас уже есть контракт. Выгодней вашего.
– - Контракт -- с кем?
– - спросил он.
На этот вопрос можно было не отвечать. Но я решил, что стоит попытаться прояснить, кто наши работодатели. Он мог о них знать. Поэтому я ответил:
– - С Управлением по планированию специальных мероприятий. Знаете такое?
Реакция его была неожиданной и, нужно отдать ему должное, очень быстрой.
– - Огонь!
– - крикнул он, прыгнул в сторону и перекатился по полу к ногам автоматчиков, одновременно вырывая из
– - Все в порядке, Пастух?
– - прозвучал сверху, как глас самого апостола Петра, бас Трубача. Его физиономия виднелась в вентиляционном люке между прутьями арматуры. А в соседнем люке -- физиономия Боцмана. И из обоих люков торчали автоматные стволы.
– - В полном, -- ответил я.
– - Спускайтесь!
– - Сейчас будем!..
Мы связали клиенту Мухи руки и ноги, оттащили его к стене и обошли гараж, осматриваясь. Картина была та еще. Пять трупов, не считая Майора. А почему, собственно, не считая? Считая. Шесть трупов.
Артист только головой покачал.
– - Добро пожаловать на остров любви!
– - проговорил он и после некоторого раздумья добавил: -- Если кто-нибудь при мне еще раз скажет эти слова, я ему всю морду разобью!
– - Что будем делать, Сережа?
– - спросил Док.
– - Нужно подумать.
И было над чем подумать. И прежде всего: почему этот Майор так реагировал на мое упоминание об Управлении? Что же это за зверь такой, ввергающий в панику тертых-перетертых кагэбэшников или фээсбэшников? А Майор явно был в панике, когда узнал, с кем имеет дело. Поэтому мгновенно забыл про все свои планы. У него в мозгах было лишь одно: уничтожить все следы его контакта с нами. Выжечь. Стереть. Смыть кровью. Думай, Пастух, думай, приказывал я себе. Но ничего путного в голову не приходило. Кроме одного: что с нашими работодателями нужно держать ухо востро. Очень востро.
– - Обыщите их!
– - кивнул я ребятам на трупы, а сам занялся Майором. Бывшим. Одна пуля вошла ему в лоб и на выходе разнесла весь затылок, другая попала в сердце и по пути прошила бумажник.
Крови на костюме почти не было, а во внутренний карман пиджака, где лежал бумажник, немного натекло, так что дырка в углу паспорта была обведена красным. Если бы это был не обычный общегражданский паспорт еще с гербом СССР, а комсомольский или партийный билет, место ему было бы в музее на стенде "Они сражались за Родину". Только вот за какую, интересно, Родину этот Майор сражался?
Вологдин Олег Максимович. Сорок лет. Так я и предполагая. Место рождения: город Москва. Отметки о браке нет. О детях -- тоже. Что ж, меньше горя
– - Цена жизни Аркадия Назарова. Или правильней -- цена смерти?
Они постояли, посмотрели, но ничего не сказали. Да что тут скажешь? Цена жизни или смерти -- одна цена.
Документы, извлеченные из карманов остальных, не дали никакой интересной информации. У лысого был вид на жительство на Кипре. Фамилия его была Панков, отсюда и кличка -- Пан. У двоих были долгосрочные германские визы, у остальных -- обычные загранпаспорта с отметками о въезде на Кипр.
Тем временем из-за стальной двери, ведущей в дом, появились Трубач и Боцман. И не одни. Боцман подталкивал перед собой давешнего рыжего водилу, а Трубач волочил за шиворот еще двух молодых мордоворотов. Руки у этой троицы были связаны, а рты забиты кляпами. Их "узи" висели у Боцмана и Трубача на плечах.
– - Внешняя охрана, -- объяснил Трубач, сваливая своих пленников на пол.
– - А этот рыжий возле микроавтобуса был.
– - Дом осмотрели?
– - спросил я.
– - Больше никого нет. Вот их документы и "тэтэшник" рыжего.
То же самое: германские визы и транзитные через всю Европу.
Я вытащил у них кляпы и спросил:
– - Вы что, из Германии ворованные машины гоняли?
Рыжий с готовностью закивал:
– - Ну! Мы больше не будем, не убивайте нас! Гаражный пейзаж произвел на него, судя по всему, очень сильное впечатление.
– - Кому же нужны на Кипре машины с левым рулем?
– - А наши брали, русские. Их здесь сейчас полно. Вы нас не убьете?
– - Посмотрим на ваше поведение...
Трубач отвел меня в сторону и негромко сказал:
– - У нас цейтнот, Пастух.
– - А что такое?
– - Понимаешь, "додж"...
– - Которым вы нам мигнули -- стоп-сигналами на шоссе?
– - Ну да. Поникаешь, его бы надо поскорей вернуть.
– - Кому?
– - не понял я.
– - На стоянку. Пока не хватились. Может, и не хватятся скоро, а вдруг?
– - Так вы его угнали?
– - А что было делать? Не на такси же за вами ехать!
– - Черт! Кипрской полиции нам только и не хватает! Ладно, потороплюсь.
Проще всего, конечно, было немедленно позвонить в полицию и объяснить, все как есть: как нас захватили в аэропорту и привезли сюда под угрозой оружия, как наши товарищи проследили за похитителями, разоружили охрану и вынуждены были открыть огонь для защиты наших жизней. Убийство в пределах необходимой обороны. Такая статья была в российском Уголовном кодексе, наверняка была и в кипрском. Но у полиции возникла бы куча вопросов: почему захватили именно нас, чего от нас требовали, о чем мы говорили с Паном и его клиентом. И еще немало других. А на них ответить мы не могли. К тему же -до выяснения всех обстоятельств дела -- нас поместили бы в кутузку, а во всех газетах наверняка появились бы наши снимки. В общем, в любом варианте на нашем задании мы могли ставить жирный крест.