Их любимая кукла
Шрифт:
Вместо ответа он протягивает руку и ведёт кончиками пальцев по моему плечу. Будто пробует кожу на ощупь. Скользит вниз к локтю, обратно вверх, потом по ключице… А я в полной мере осязаю как прохладные сухие пальцы трогают мою обнажённую кожу. Остальное тело по-прежнему едва-едва ощущаю, а его прикосновение чувствую так остро и ярко, будто только оно и имеет значение.
Белобрысая бровь одобрительно изгибается.
И меня топит в новой волне паники. Потому что только теперь я внезапно осознаю, что абсолютно голая. Словно мало всего остального, что происходит. Словно мало того,
Не в состоянии даже голос подать.
Вместо крика ужаса с разомкнутых губ срывается тихий вздох. Потяжелевшие веки опускаются. И я ловлю смутное ощущение жара на щеках.
– Реакции выглядят очень достоверными, – одобрительно произносит наг. Так же змеехвостых мужиков в книжках называют? – Тактильные ощущения меня вполне удовлетворяют. А что с запахом и вкусом? Я хочу попробовать.
– Мы заинтересованы в том, чтобы наши клиенты были полностью удовлетворены своим приобретением. Поэтому, конечно же можете пробовать товар, как вам угодно.
Ой мамочки. Что значит «как угодно» ? Я не хочу как угодно.
Надо проснуться. Или хотя бы бежать от этого дегустатора. Немедленно. Сейчас же!
Но сколько бы мой разум не бился в истерике, тело даже не думает слушаться. А наг подползает ближе, окружая кольцами своего гигантского змеиного хвоста, буквально нависает надо мной всей своей огромной массой. Сжимает обеими руками мою талию, впечатывая в каменную твердь своего тела. Склоняется принюхиваясь. Цокает довольно языком, у меня над головой.
Я не хочу всего этого. Я хочу проснуться. Да только куда там. Разум отупело фиксирует, как мои ноздри тоже вздрагивают, втягивая запах лапающего меня мужчины. И к моему дикому смущению и ужасу, этот запах мне нравится. Моему предательскому телу нравятся эти стальные тиски объятий. Иначе интерпретировать чувственную дрожь, которая пробирает меня до онемевшего нутра, просто невозможно. Как и то щекочущее и влажно-тянущее чувство между ног. Лучше б я его не чувствовала.
И когда лапищи нага соскальзывают на мою пятую точку, больно сжимая ягодицы, поднимают меня вверх, тело и тут реагирует так, как могло бы отреагировать на желанного любовника. Ноги раздвигаются и обхватывают мощный торс. Обнажённая грудь прижимается к мужской груди, а между нами только его одежда. Слегка шершавая ткань царапает соски и нежную кожу живота.
Наши лица внезапно оказываются вровень. И прежде, чем я успеваю осознать происходящее, этот монстр хвостатый резко подаётся вперёд и сминает мои губы жёстким, откровенно-похабным поцелуем, с ходу вторгаясь в рот языком. Буквально вылизывая изнутри, пробуя, исследуя, толкаясь в недвусмысленном ритме. Взрывая мой мозг смесью шока, стыда… и удовольствия, которое я себе не разрешала. Пальцы на моей заднице сжимаются так, что точно будут синяки.
С губ срывается испуганное мычание. Но обрадоваться хоть сколько-то адекватной реакции я не успеваю. Потому что руки уже скользят по его груди и мускулистым плечам, осязая стальную мощь скрытую под строгого вида одеждой.
Он сам
– Вкус-с-сная. Беру, – сообщает удовлетворённо. – Запакуйте.
Что? Как это «запакуйте»? Я что, вещь? Ударить бы, укусить, расцарапать бы эту самодовольную рожу, а потом убежать куда глаза глядят. А не смотреть на него преданной ласковой кошечкой. Закричать бы… но вместо всего этого, я с тихим чувственным вздохом потираюсь щекой об его плечо.
Сжав напоследок мою задницу, этот самец монохромного червя отрывает меня от себя и ставит на ноги.
– Я счастлив угодить, ни-одо, – кланяется серый ящер. – Оставить базовую программу, или желаете, чтобы мы прописали какие-то особенные установки?
– Оставьте, базовую версию. Я выкупаю полный доступ к её программной прошивке и сам введу все нужные мне настройки.
– Полный доступ… но я не могу. А как же мы сможем мониторить её состояние и функциональность? Это нарушение… – начинает блеять проклятый серомордый.
– Можете. За мной право имперского джат-ра. Желаете оспорить? – сужает вымораживающе-жуткие глаза наг.
– Нет, – тут же испуганно сдаёт назад ящер.
– Хорошо. И учтите, если найду в её мозгах что-то лишнее, вашей гильдии не поздоровится, – угрожающе оскаливается тот, кому, кажется, меня только что продали.
В ответ серомордый становится меловым с синевой, испуганно пуча выпуклые, как у хамелеона, глаза. Не удивлюсь, если и вращать ими начнёт.
– Я вас понял, ни-одо. Уверяю, наша гильдия никогда не посмеет идти против власти Повелителей. Всё будет сделано. Девяносто шестая, на исходную и деактивация.
Моё-не моё тело сгибается в самом настоящем поклоне в адрес хвостатого «хозяина», после чего разворачивается и, виляя задницей, идёт обратно к той платформе, с которой я слезла в начале этого безумного сна. Платформа эта выглядит, как ступенька, на высоте сантиметров тридцати, выдвинутая из тёмного проёма в белой с металлическим отливом стене. И у меня почему-то вдруг возникает острая ассоциация с выдвижными полками в морге. И чем ближе я подхожу, тем отчётливей понимаю, что меня сейчас точно так же задвинут в эту темноту, как труп в каком-то жутком триллере.
Волна паники пробегает по телу колючими мурашками.
С каким-то почти обречённым отупением я уже, будто со стороны, наблюдаю за тем, как поднимаю ногу и ступаю на холодную поверхность. Став обеими ногами, разворачиваюсь лицом к комнате, успеваю ещё заметить, что наг задумчиво смотрит мне вослед, и закрываю глаза. Платформа приходит в движение, утаскивая меня в тёмный проём, я слышу тихий шорох, и свет, проникающий под веки исчезает полностью.
Холод снова окутывает меня с ног до головы. Промораживает до костей. Парализует дыхание. Теперь горячие ладони хвостатого «хозяина» вспоминаются почти с сожалением. Все ощущения в теле постепенно сходят на нет. Остаётся только одно. Всеобъемлющий холод. Кажется, что и сознание постепенно гаснет, покрываясь корочкой льда.