Их невинная любовница
Шрифт:
Она пожалела, что не поцеловала Рори хотя бы раз.
— Встань, — приказал Оливер, вытаскивая ее из фантазий.
Оливер помог ей подняться на дрожащих ногах.
— Тебе понравилось? Потому что мне определенно понравилось. У тебя роскошный рот, дорогая. Он создан, чтобы сосать член. Мой член. — Он убрал волосы с ее лица, прежде чем опустить беспокойные руки на ее бедра. — Теперь моя очередь попробовать тебя на вкус.
Когда он опустил руку между ее ног и проник пальцем между ее складочек, она ахнула.
— Ты такая влажная, —
У братьев Тарстон-Хьюз требовательность была общей чертой. Когда они обратили против нее эти темные голоса, она не могла не подчиниться. В реальной жизни она будет драться и спорить, но здесь ей не хотелось ничего, кроме как доверить этим мужчинам свое сердце и свое тело. Она знала, что разделить с ними любовь не могло быть и речи, поэтому теперь она уступила свою волю Оливеру.
Удовлетворение его приводило ее в восторг, и она полагала, что это распространяется и на двоих других. Жаль, что этого никогда не произойдет.
Оливер нежно ввел пальцы в ее киску, проникая глубже. Она не могла не сжаться вокруг него. — Тебе понравилось сосать мой член. Этот акт сделал тебя мокрой. Я мог бы взять тебя прямо сейчас.
Вероятно, он прав, и ей не терпелось ощутить, как он движется внутри нее, но он обещал ей кое-что еще. Тори знала, что у нее будет только эта ночь с ним, поэтому она хотела, чтобы та длилась до тех пор, пока ей снова не придется столкнуться с реальностью.
Ей нужно больше времени с ним. Отчаяние сделало ее смелой.
— Ты обещал.
Ее губы изогнулись в сексуальной улыбке.
— Что я обещал?
Казалось ему нравится слышать от нее грязные словечки.
— Ты обещал попробовать меня.
Она хотела знать, на что будет похож его рот на ее теле. Был миллион причин, почему это была плохая идея. Это казалось слишком интимным, а что, если она не была вкусной? Она будет огорчена, но она стряхнула с себя эти беспокойства. У нее одна ночь, и она не собиралась тратить ее на неуверенность. Он уже видел ее тело со всеми его несовершенствами, и его член стал твердым, как камень. Он не отверг ее. Так что она собиралась быть храброй, как никогда раньше, и просить все, что пожелает.
— Ты хочешь мой рот на себе? Чтобы моя язык впивался в твою сладкую киску?
Ей не нравилось слово, но каким-то образом из его уст оно звучало сексуально. Все ее тело напряглось, соски стали чувствительными и нежными. Она нуждалась в прикосновении Оливера, иначе она взорвется.
— Да.
— Тогда отведи меня в свою спальню. Ляг на кровать, твоя задница на краю и ноги широко раскрыты. Ты не спрячешься от меня. Ты прикоснешься к себе и покажешься где хочешь, чтобы я тебя лизал и сосал.
Тори всхлипнула. Его слова вызвали еще один поток жара, наполнивший ее бедра, усилив боль от потребности в нем.
Она взяла Оливера за руку и повела в свою небольшую спальню. Она привезла с собой уют
— Розовый дракон? — если Оливер и чувствовал себя неловко из-за того, что был голым в ее спальне, она не могла этого сказать. Конечно, если бы она была похожа на него, она бы ни на секунду не пожалела о том, что отбросила свою одежду. Он был высоким и широким, с прессом, который мог бы украсить любой голливудский боевик. На его торсе был шрам в том месте, где его ранила покойная жена. Жители дворца часто рассказывали эту историю. Ясмин пыталась убить принцессу Алию, и ее не волновало, что ее муж встал на пути. Она просто пыталась покончить с ним.
— Мой отец выиграл его для меня, когда я была ребенком. — Она не хотела говорить о своих родителях. Близость, которую Оливер намеревался дать ей, не была эмоциональной. Этого никогда не будет. Этот шрам на его груди служил напоминанием о том, что она не могла его исправить. После всех этих месяцев дружбы, в ту минуту, когда они сбросили одежду, он казался скорее незнакомцем.
Она не была достаточно высокомерна, чтобы думать, что она была женщиной, которая могла бы сделать мир правильным для него, но, по крайней мере, они могли разделить эту ночь удовольствия вместе и расстаться на хорошей ноте.
Он обещал.
Она забралась на постель, надеясь, что не испортила момент. Пора оставить детство в другом месте.
— Разведи лодыжки в стороны, ноги шире.
— В этой позе я буду смущаться, — отважилась она.
— Я считаю ее восхитительной, — он исчез из поля зрения, но исчез не более чем на мгновение, прежде чем она почувствовала его жар. Он широко развел ее бедра большими горячими руками, пока его рот зависал над ее самой чувствительной плотью. — Кто бы ни делал тебе восковую эпиляцию, он был очень опытен. Эта кожа — совершенство.
Оливер погладил ее бедро и прижал ладонь к ее киске, позволяя теплу проникнуть в ее.
Тори забыла о неловкости и подняла голову с кровати. Она посмотрела вдоль своего тела и увидела, что Оливер смотрит на ее киску, как на произведение искусства.
— Моя сестра уговорила меня сделать всё лазером.
Пайпер подарила прием в салоне. Да, маленькие пчелиные укусы на ее лобке тогда не казались подарком, но теперь она была благодарна, потому что Оливер, казалось, был очарован ее гладкой плотью.
Он наклонился, обжигая дыхание, и нежно поцеловал клитор. Ей пришлось сглотнуть от прилива желания, от которого у нее закружилась голова, и надежды, что сердце не выпрыгнет из груди.
— Ты прекрасна, Тори. Такая женщина, как ты, заслуживает удовольствия и большего.
Она не получит от него «большего», и сейчас у нее не было времени оплакивать этот факт. Она не могла рисковать потерять опыт, который он хотел дать ей.
— Прикоснись ко мне. Поцелуй меня снова. Пожалуйста, Оливер.