Их новогодний подарочек
Шрифт:
—Раз не скучно, тогда что за глупые предложения поступают? — Демид наклонился к моему уху, а затем облизал мочку, вызывая в теле шквал мурашек, расползающихся миллионными импульсами.
—Я просто…подумала.
—Лен, мы уже выяснили, что тебе думать вредно, вечно какую-то хуету надумываешь, — выругался Демид, пока Данька продолжал дышать на мои полураспахнутые губы и водить пальцами невидимые узоры по шее.
Они распаляли, заставляли таять и испытывать ни с чем не сравнимое удовольствие. Меня однозначно разбаловали. А к хорошему быстро привыкаешь.
Так и было решено, что празднуем
Я понимала, что они дорвались до новой игрушки, вот всеми руками и ногами за то, чтобы отпраздновать дома. А я…я слишком сильно в них тонула, чтобы запретить им баловаться с этой новой игрушкой. Слишком хорошо поняла, что значит, когда тебя хотят, чтобы так легко и просто отказаться от этого наслаждения.
Пусть временами я себя и ненавидела, пусть временами ругала на чем свет стоит, но в следующий момент, когда грубые руки нежно касались меня, когда шершавые губы прокладывали дорожку вдоль шеи к груди, когда грубые толчки разрывали меня изнутри, а ноги превращались в желе после многочасового секса в крайне неудобной позе для спины, но такой нужной и такой глубокой для наслаждения, все мысли сдувало.
Я была чистым листом, на мне твори что хочешь — я против не буду, просто не смогу и пальцем пошевелить, не говоря уже о большем.
—Так что мы будем делать?
—Зажигать, — Данька улыбнулся, склоняя голову набок, а у меня во рту пересохло.
В смысле? О чем они? Превозмогая всю себя, мне все-таки удалось выдавить из себя четкое, не обращая внимания на пошлые мысли:
—Не понимаю.
Они сделали из меня нимфоманку, придурочную бабу, помешанную на сексе. Хотя раньше я особо не испытывала восторга от него, ну секс и секс, что мне теперь? Знала бы я, что это кто-то просто не так им занимался, а на самом деле тут есть, из-за чего голову терять.
—Мы о салюте, разумеется, малыш, а ты о чем? —Демид толкнулся грудью в мои лопатки, обжигая такой близостью. Только вот улыбка и взгляд говорили, что совсем не о салюте была речь.
—Да, о чем ты? — Даня опустил руки на грудь, придавливая большим пальцем бугорок, ставший колом.
О чем это я? Едва слышно застонав, я уперлась руками о стол, мечтая, чтобы эта пытка сдвинулась с мертвой точки. Или вперед или назад. О чем? О чем они меня спросили? В голове плавно рассеивался туман, пока мозг пытался вспомнить, что меня спросили. Думай, ненормальная, думай. Твои умственные способности с каждым днем все хуже и хуже!
—Ммм? — промурчав в самое ухо, Демид опустил руки на ягодицы. Весь воздух выкачался из легких, превращая последние в труху.
Боже, что они творили?
Ну как можно было спокойно это все выносить? Как можно было оставаться в здравом уме и твердой памяти, когда эти двое делали все, чтобы я потеряла разум, чтобы мои растекающиеся мозги никогда не собрались до кучи.
—О чем ты подумала, детка, когда мы говорили о «зажигать»? — Приподняв меня сзади, Демид открыл доступ к трусикам для младшего. Тот
—Я…
Вовремя удалось захлопнуть рот, вот только братьям это не понравилось, они усилили ласки, заставляя меня полыхать и внутри, и снаружи.
Неожиданно спину начали покрывать жадными поцелуями, заставляя прогнуться в пояснице, грудь накрылась так же по-варварски, как и за несколько часов до этого. Нежные соски уже стали цвета спелой вишни, так сильно они подверглись ласки Авраменко.
Движения между ног ускорялись с каждой последующей минутой моего молчания, а затем все прекращалось. Так продолжалось снова и снова, пока я вся не покрылась липким потом, пока мои обветрившиеся и искусанные губы не начали молить о пощаде, пока глаза не отказались открываться, пока в теле еще были силы, чтобы дать отпор. Я попыталась насадиться на пальцы чуть глубже, чтобы получить заветную разрядку, но Данька мягко оттолкнул меня, ведя рукой по животу вверх.
—Плохие девочки не кончают.
Захныкав от услышанного, я не забыла еще и ударить Даньку по рукам, отцепляя от себя загребущие лапы. Не кончают, ну и все тогда! Демида тоже пнула пятой точкой, но тот лишь рассмеялся мне в затылок. Шутники! От обиды хотелось кричать.
Они издевались, это теперь понятно, четко и ясно. Другими словами, решили довести меня до белого каления.
—Отвалите от меня, — пробурчала я.
—Да что ты, Ленок… точно? —Демид схватил меня за талию и под визги резаной свинюшки потащил меня в комнату, заваливая на кровать лицом в подушку. Попа при этом была наверху. —Скажи, о чем подумала, и ты закончишь. Обещаю.
—Отпусти меня, животное! — царапаясь из последних сил, я ощутила, как кто-то схватил меня за ноги, раздвигая их в разные стороны и привязывая к стойкам кровати.
Нет. Они не посмеют.
—Немедленно отпустите меня! — закричала не своим голосом, на что братья попросту рассмеялись, продолжая меня раздевать, целовать, гладить.
Все это приводило тело в немой восторг, и пусть я брыкалась, пусть протестовала, но с тело с радостью принимало ласки, к которым так привыкло, которых так ждало. Первый плавный толчок, и Данька внутри. Только он так входит, облизывая мочку уха и одновременно лаская грудь. Глубже, но также мягко, еще и еще.
Сдавленный стон вырвался из горла, когда Даня с новой силой навалился на меня, втискиваясь еще глубже. Еще сильнее. Меня разрывало на части изнутри, пока плавные толчки не стали грубее, пока кто-то не схватил меня за волосы и не потащил наверх, вгрызаясь алчным ртом в мой.
Распадаясь на миллион частей, я смогла лишь закричать, ощущая, как меня перекинули на спину, запрокинув ноги на мощную шею. Все еще ощущая оргазм, Демид грубо вошел в меня, и искры посыпались из глаз.
Так остро и так глубоко, так грубо и так запредельно приятно. Сжимая оголившуюся грудь, он начал грубо таранить меня. Даже дышать получалось через раз, словно кто-то душил меня, не давал и глоточка воздуха. С каждым толчком я забывала даже свое имя, не то, чтобы что-то там еще. Важное или существенное.