Их последняя встреча
Шрифт:
— Ты ему доверяешь? — спрашивает он.
— Да. Очень.
— Это парень или девушка?
— Парень.
— Он католик?
— Нет.
— Ну ничего.
— Он — моя жизнь, — произносит Линда.
— Ну-ну, — мягко говорит священник. — Бог — твоя жизнь. Твоя жизнь — Бог.
— Да, — соглашается она.
— Но сейчас, пожалуй, не время вникать в это. Полагаю, ты получила достаточное религиозное образование.
Линда кивает.
— Больше, чем когда-либо хотела.
Она смотрит на него и видит, что он улыбается. Нет, он совсем не
Священник протягивает ей руку. Она берет ее, и он помогает ей встать.
— Я провожу тебя до двери. Если захочешь поговорить, об этом или о чем-то другом, тебе только стоит прийти.
— Спасибо. Я даже не знаю, как вас зовут.
— Отец Мейен, — говорит он. — Не забудь свою сумочку.
Линда выходит на тротуар, зная, что священник наблюдает за ней из окна. Свет на улице такой яркий и такой резкий, что ей приходится тут же достать из сумочки очки. Она рада, что может надеть их, поворачивает к автобусной остановке и, убедившись, что из дома священника ее не видно, начинает плакать.
Она ждет рядом с комнатой, где заседает редколлегия «Нан-таскет», прислонившись к стене. Она удивляется тому, как мог архитектор создать такое уродство для школы. Возможно, это все-таки была тюрьма. Желтая кирпичная стена с узкими фрамугами окон высоко поднимается над ее головой. Царапины, оставленные учениками за долгие годы; придали металлическим дверям приглушенный синий или истершийся оранжевый цвет. В узкие застекленные окошки в дверях вделана проволочная сетка — для защиты, как ей думается, от случайного кулака. Время от времени она заглядывает туда, чтобы посмотреть, что делает Томас. Он сидит во главе длинного стола с восемью другими учениками, и они, кажется, глубоко увлечены дискуссией. Недавно из типографии сюда доставили пачки «Нантаскет», и теперь они свалены в кучи на столы учеников.
Линда должна находиться совсем не здесь. Она знает, что должна была сесть на поздний автобус, идущий до дома, закрыть за собой дверь в спальню и делать домашнее задание. Утром у нее контрольная по математике, кроме того, нужно написать работу по книге, которую она еще не прочитала. Работа в кафе, хоккейные матчи (дважды в неделю), часы, которые она проводит с Томасом (совершенно необходимые), оставляют ей все меньше и меньше времени для занятий. Ее беседа с мистером К., только что состоявшаяся в классе, не будет иметь никакого практического смысла, если она не получит хороших оценок. Раньше учеба не требовала больших усилий, но теперь она понимает, что хорошие результаты возможны, только если учебе уделять время.
В конце коридора заместитель директора, который несколько месяцев назад знакомил ее со школой, отчитывает угрюмого длинноволосого ученика в джинсовой куртке. Ей не слышно, что он говорит, но она может догадаться. «Избавьтесь от этой куртки. Подстригитесь».
Она думает о своей встрече со священником — совершенно поразительном событии.
Но оно произошло, думает она. Произошло.
Дверь открывается, и появляется Томас с экземпляром «Нантаскета» в руках. Он читает на ходу.
— Эй, — окликает его она.
— Линда. — Он оборачивается. — Привет. Не ожидал увидеть тебя.
— Что там у тебя?
— Смотри, — говорит он.
Томас открывает литературный журнал на странице, где напечатано стихотворение Томаса Джейнса. Она читает стихотворение.
— Очень хорошо, Томас. — И это действительно хорошо. — Поздравляю.
— Спасибо. Спасибо. — Он кланяется. — Что ты здесь делаешь?
— Ну, — говорит она. — Я разговаривала с мистером К. и, наверное, буду подавать заявление в колледж.
— Да? — Томас улыбается. — Да? — Он прижимает ее спиной к стене. — И куда?
— Ну, например, в Мидлбери.
— Хренов мистер К., — бормочет Томас.
— И, возможно, еще Тафте и Бостонский колледж.
— Не шутишь?
— Срок уже прошел, но он куда-то позвонил и объяснил, как он выражается, «мою ситуацию», ему сказали, что готовы рассмотреть мое заявление. Ну, так ответили пока только в Мидлбери.
— Он просто чудо! — Томас целует ее.
Их окликает голос откуда-то из глубины коридора.
— Никаких объятий между лицами противоположного пола во время занятий. — Стоя спиной к заместителю директора, Томас поднимает бровь. Мужчина ждет, уперев руки в бока. В любую минуту, думает Линда, он может топнуть ногой.
— Что тут такое веселое у вас происходит? — спрашивает он.
Стоянка превратилась в море слякоти. Сапоги Линды промокли.
— Теперь, когда мне поставили цепи, — говорит Томас, — температура, наверное, уже не опустится ниже нуля.
Он открывает дверь «скайларка». В машине так жарко, что Линда снимает пальто. Томас включает приемник.
— С зонтиком то же самое, — замечает она.
— Что?
— Если ты его не забываешь, дождя не будет.
— Давай отметим, — предлагает он.
— Давай, — соглашается она. — Где?
Он барабанит пальцами по рулю и думает.
— Отсюда недалеко есть классный ресторан морепродуктов, называется «Лобстер пот». Можем поехать туда поужинать.
— Серьезно? Сегодня среда.
— Ну и что?
— Завтра у меня контрольная.
— Позже позанимаешься.
— Мне нужно работать.
— Нет, сейчас не нужно, — говорит он, сдавая назад.
Они едут по узкой извилистой прибрежной трассе. Линда сидит, прижавшись к Томасу так, что ему приходится высвобождать руку, чтобы управлять машиной. Когда появляется возможность, он кладет руку ей на колено. Один раз он поднимает юбку, чтобы увидеть ее бедро. Потом его рука скользит под юбку. Она не отталкивает его.