Их судьба – шпионаж
Шрифт:
Николай Иванович лишь высказал пожелание овладеть определенными сведениями о некоторых персоналиях, носителях зла, с которым мы сообща, хотя и каждый на своем месте, боремся, и вы в ответ стали поставлять ему информацию…
Да, некоторое время вы находились в «свободном поиске» – честь вам и хвала, что тот период вы закончили с блеском. Но время «коротких штанишек» для вас закончилось, и теперь вы замыкаетесь на меня…
Я предвидел, что со временем, вкусив от запретного плода – получив в свое распоряжение большой объем свободных от налогообложения денег, –
Да и зачем вам такие деньжища? Чтобы промотать на танцовщиц-кокоток и шансонетных певиц в европейских вертепах и в питейных заведениях? Мне не раз докладывали о вашем низкопоклонстве Эросу и Бахусу. Любить и пить, Евгений Филиппович, надо в меру!
– Я таки однажды заглянул в Толковый словарь, – процедил Азеф, – и узнал, что русская мера – это единица объема, равная 26 литрам. Нормально, Сергей Васильевич?
…В спор между агентом и оператором по просьбе генерала Добржинского вмешался министр внутренних дел П.Н. Дурново.
Зубатов уступил, сказав:
«Русь не разорилась, столько лет выплачивая оброк Золотой Орде, а уж от 500 рублей в месяц для сексота не обеднеет и подавно!»
Свое слово сказал и Азеф:
«Мне таки наплевать на мнение евнуха о любви и трезвенника о вине!»
Однако порочным страстям теперь он предавался в столицах Западной Европы, где не было зубатовских соглядатаев.
Шпионский промысел Азефа-Раскина настолько искусно переплелся с террористической деятельностью, что ни у его «кукловодов» из Департамента полиции, ни у коллег-революционеров не возникало ни малейшего сомнения в его преданности и честности.
Об этом, с одной стороны, свидетельствовало полицейское жалованье Азефа, составлявшее (!) 1000 рублей в месяц; с другой – кооптирование его в состав ЦК партии социалистов-революционеров.
А между тем Азеф, как тот кот, не только гулял сам по себе, но и тайком ловил мышей – набивал мошну и за счет полиции, и за счет партийной кассы.
Впервые это проявилось, когда он возглавил Боевую группу – особое звено партии эсеров, нацеленное исключительно на совершение терактов.
Так, убийство министра внутренних дел Плеве обошлось эсерам в 30 тысяч рублей, значительную часть которых присвоил Азеф.
По тому же поводу Департамент полиции выплатил ему 5 тысяч рублей за… сигнал о готовящемся убийстве.
Но наиболее щедро эсеры оплачивали охоту на Царя.
Из 300 тысяч рублей, украденных в Государственном казначействе, 100 тысяч они вручили Азефу для внедрения его «новаторских технологий», касающихся убийства Николая II.
Внедрив их, можно было либо разбомбить Зимний дворец с самолета, либо утопить царскую яхту, торпедировав ее специально изготовленной подводной лодкой.
Подав идею, Азеф становился единоличным распорядителем кредитов для ее реализации. А денег на самолет и на подлодку требовалось немерено! В донесениях же полицейскому
Со временем суммы, выручаемые Азефом при обмане эсеров, стали столь значительны, что он уже не просил полицейское начальство повышать ему жалованье – хватало революционных денег.
«Заработанные непосильным трудом», они оказывались на его счетах в банках Монте-Карло, Ниццы и других курортных городов Средиземноморья, где он «оттягивался» по купеческому трафарету, будучи особо привечаемым завсегдатаем роскошных борделей и ресторанов.
Среди членов ЦК Азеф слыл самым искушенным в вопросах психологии, поэтому лично отбирал кандидатов в Боевую группу. Действовали эти лихие парни под девизом: «Жизнь всех членов монаршей семьи и любого имперского сановника достойна покушения!»
Результат проведенного Азефом отбора говорил сам за себя – ни один из задержанных бомбометателей не был сломлен на допросах!
Когда же в Боевую группу попытался вступить Александр Керенский, Азефу хватило минутной беседы с будущим главой Временного правительства, чтобы категорически отказать ему.
Проявил себя Азеф и мстительным интриганом.
Сообщив о реально готовящемся покушении на министра внутренних дел Плеве, он не преминул огорошить своего оператора, что и он на прицеле у боевиков. Из-за этого Зубатов отменил всем филёрам Московской охранки отпуска, что привело к противостоянию между ним и подчиненными.
Азеф же убил сразу трех зайцев:
– расквитался с Зубатовым за унижение, испытанное во время «отповеди»;
– получил (всё от того же Зубатова!) благодарность за бдительность;
– вопреки всем ведомственным инструкциям получил благословение на участие в подготовке и (?!) в реализации террористических актов.
Вместе с тем, не в силах усмирить свое тщеславие, Азеф не упускал случая продемонстрировать и Департаменту полиции, и «коллегам по борьбе» свою независимость.
Когда в Санкт-Петербурге произошло «Кровавое воскресенье», он, узурпируя свое монопольное право выбирать объекты для покушений, в обход ЦК приговорил к смерти московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. И 4 февраля 1905 года при выезде из Кремля его карета была взорвана «адской машиной».
Кстати, именно из-за этого покушения Директор Департамента полиции генерал-лейтенант Лопухин А.А., в то время оператор Раскина, был отправлен в отставку.
21 декабря (по старому стилю) 1906 года во время торжеств по случаю освящения Императорского института экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге неизвестный юноша сквозь свиту пробился к градоначальнику фон дер Лауницу и, прокричав «Прощайся с жизнью, подлец», выстрелил ему в голову. Затем приставил «браунинг» к своему виску и еще раз спустил курок. Примчавшиеся медики констатировали смерть обоих.