III рейх. Социализм Гитлера
Шрифт:
Необходимо было уменьшить дефицит, и 26 октября 1936 г. вышел закон о фиксации всех цен на уровне 17 октября 1936 г. Однако фиксация цен не устранила нехватки товаров и не утолила платежеспособного спроса; как обычно бывает в таких случаях, даже имея деньги, ничего нельзя было купить. Доказательством необходимости рыночного регулирования экономики было и то, что многочисленные ведомства, ответственные за перераспределение товаров, вновь и вновь попадали в тупики, которые, в свою очередь, влекли за собой необходимость все новых интервенций государства в экономику, что опять создавало дополнительные проблемы, и так без конца. Нарастание государственных интервенций в экономику поставило вопрос об отказе от рыночного регулирования и о переходе к планированию, что практически и произошло во время войны.
Как бы там ни было, но с точки зрения развития экономики период с 1935 г. по 1938 г. был временем консолидации и стабилизации нацистского режима. В принципе, это были единственные годы, когда нацистский режим развивался в соответствии с собственными внутренними интенциями — до этого нацистские руководители много времени уделяли политическому лавированию, а впоследствии огромную роль стали играть военно-политические факторы. В сознании большинства немцев этот период остался «прекрасным довоенным
В отличие от войн прошлых эпох, успех в которых зависел от полководческого умения, стратегии, мужества, организованности и самоотверженности солдат, — Первая и Вторая мировые войны были преимущественно войнами заводов и фабрик, войнами ресурсов, противостоянием уровней материальной обеспеченности и снабжения, соревнованием мощи и эффективности экономических систем. Еще в 1937 г. швейцарский военный теоретик Ойген Бирхер написал весьма примечательные и совершенно справедливые строки: «Стратегический гений не вреден, но и не существенен. Следует предпочитать гениев экономических» [83] . Даже если бы в Германии последние и объявились, развернуться им все равно не удалось бы, ибо с начала войны Рейх перешел к центральному планированию и управлению экономикой, а в условиях планового хозяйства внутренние потенции и ресурсы мощной немецкой промышленности по-настоящему проявиться не могли. Тенденция все планировать проявилась даже в том, что с 27 сентября 1939 г. население было переведено на карточную систему снабжения продуктами питания, одеждой, топливо; с чисто немецкой последовательностью рационировано было даже питание для собак и кошек. Ради военной промышленности экономили на всем, и постепенно население привыкло питаться скудно и некачественно (хотя и сытно). В 1939 г. Германия находилась на полпути к милитаризированной экономике [84] . В отличие от кайзеровской Германии 1914 г., к 1939 г. в Третьем Рейхе уровень богатства и процветания был значительно ниже, поскольку к 1914 г. Германия насчитывала 40 лет мирного развития и запас прочности у нее был гораздо большим. К тому же, в 1914 г. германская промышленность во многих отношениях была лучшей и самой современной в мире; в 1939 г. у Германии за плечами был тяжелейший кризис 1929 г., а производительность труда в промышленности отставала от американской, английской и французской.
83
Cp.: Herbst L. Das nationalsozialistische Deutschland 1933–1945. S. 252.
84
Cp.: Frei N. Der F"uhrerstaat. M"unchen, 1989. S. 91.
Создание плановых органов началось еще до войны: 18 августа 1939 г. были созданы так называемые имперские инстанции (Reichsstellen); им было поручено регулирование и планирование определенных секторов производства в натуральных величинах, а также подчинено ремесленное производство. Таким способом нацистский режим хотел задействовать в планировании опыт и организаторские способности предпринимателей. Частная собственность на средства производства не была ликвидирована; предприниматели, в военное время покорно следуя всем указаниям политического руководства, надеялись после войны вновь стать полными хозяевами на производстве. Возможный «единый» фронт немецкой промышленности против дирижистских устремлений правительства к 1939 г. был разрушен вследствие беспрерывной борьбы отдельных компаний, фирм за валюту, сырье, рабочие руки, поэтому промышленность не смогла представлять свой собственный интерес и не имела политически определенных потенций, хотя политика и экономика были тесно переплетены между собой. Подтверждением последней мысли может служить назначение (в 1938 г., в рамках четырехлетнего плана) Карла Крауха генеральным уполномоченным по химической промышленности. Краух был не только крупным специалистом по буне и искусственному бензину, но и председателем правления «ИГ Фарбен» — крупнейшей в мире химической компании, которая благодаря своему человеку в верхах стала монополистом в своей сфере, и гитлеровский четырехлетний план практически стал планом развития предприятий этого колоссального химического концерна [85] .
85
Herbst L. Das nationalsozialistische Deutschland 1933–1945. S. 299.
Противники сращивания экономики и государства находились не только среди промышленников — даже министр экономики Вальтер Функ был против государственных экономических регламентаций и вмешательства в дела предпринимателей. Мысля категориями мирного времени и предпочитая рыночные ценности плановому хозяйству, он (не будучи посвящен в планы Гитлера) противился также и политике форсированных вооружений. Но и Функ, после того как началась война, вынужден был оставить свой девиз «business as usual» (бизнес как обычно) и стал сторонником максимального напряжения всех ресурсов.
В принципе, Гитлер скептически относился к большим традиционным бюрократическим аппаратам, к тому же он не хотел расширения полномочий Геринга, в компетентность которого Гитлер (не без оснований) верил со временем все меньше; руководство вермахта у Гитлера тоже особенного доверия не вызывало. Гитлеру нужен был специалист, не связанный с военными, и такого человека Гитлер нашел в лице инженера Фрица Тодта [86] . Последний был старым и верным партийцем, руководил отделом техники НСДАП, дорожным строительством и строительством «Западного вала». Тодт умел управлять небюрократическими методами; умел работать с мелкими фирмами, увязывая в единое целое усилия многих тысяч людей. Капитаны индустрии вьюоко ценили
86
См.: Strachan H. Die Vorstellung der Anglo-Amerikaner von der Wehrmacht // M"uller R.-D., Volkmann H.-E. (Hg) Die Wehrmacht. Mythos und Realit"at. M"unchen, 1999. S. 97.
Сначала Тодт сосредоточился на производстве оружия для сухопутной армии и не касался производства оружия для люфтваффе и рейхсмарине. Он, прежде всего, был озабочен тем, чтобы органы самоуправления промышленности были вовлечены в организацию военной экономики. В смешанных комитетах работали промышленники и военные, совместно решая проблемы вооружений, Тодт ввел новую систему цен, стимулировавшую военное производство»; это доказывало, что новый министр стремится отойти от плановой экономики, требуемой военными. Также против воли военных Тодт создал комитет промышленников, который самостоятельно занимался распределением заказов. Тодт начал с боеприпасов — была создана рабочая группа боеприпасов, которая состояла из комитетов по округам. С помощью этой пирамиды удалось создать эффективно работающую систему: пика военного производства планировалось достичь к осени 1941 г. Тодт с небольшим аппаратом в 50 сотрудников смог оттеснить большой аппарат военного министерства в 5 тыс. офицеров. До начала войны во Франции ему удалось значительно поднять военное производство, но быстрая и неожиданная победа приостановила первоначальный рост: система стала погружаться в летаргию, возобновилась старая волокита и борьба компетенций.
Новый подаем последовал только тогда, когда военный кризис обусловил необходимость нового напряжения сил, но Тодта к тому времени уже не было в живых (он погиб в авиакатастрофе 8 февраля 1942 г), и его заменил не менее энергичный и талантливый организатор, выбранный так же, как Тодт, Гитлером, — Альберт Шпеер. Немецкое военное производство достигло своего пика не в 1940–1941 гг., как утверждала английская военная разведка, а в 1944 г., то есть главным фактором победы вермахта в 1940 г. был не материальный фактор [87] .
87
Herbst L. Das nationalsozialistische Deutschland 1933–1945. S. 339.
Война, в отличие от конкуренции мирного времени, в большей степени требовала постоянного роста эффективного производства ради изготовления все более мощного и действенного оружия. Главному требованию к военной экономике — постоянству и стабильности — нацистское экономика во время войны не отвечала, потому что у Гитлера не было какой-либо связной концепции тотальной мобилизации хозяйства страны. Несмотря на видимость порядка и дисциплины, в многочисленных ведомствах, ответственных за экономику (из них главными были ведомство Генерального уполномоченного по четырехлетнему плану, министерство труда и верховное главнокомандование вермахта), царили путаница и анархия. К тому же, в первой фазе войны Гитлер намеренно отказался от расширения промышленности, ограничиваясь использованием наличных мощностей, что (в отличие от Первой мировой войны) позволило нацистскому руководству не затронуть уровень жизни населения, которое начало испытывать тяготы только к концу войны.
Накануне осуществления плана «Барбаросса» эксперты в области военной экономики, основываясь на опыте французской кампании, докладывали, что к моменту начала военных действий против СССР в наличии будет двенадцатимесячный запас боеприпасов, а оружия и боеприпасов на Востоке хватит лишь на 3 месяца. Что касается топлива, то во Франции вермахт захватил 2 миллиона тонн нефти — при среднесрочном планировании казалось, что этого хватит для большой войны. В результате победоносной войны на Западе Германия обеспечила себе автаркию (хотя и временную) по железной руде, бокситам и важным продовольственным продуктам — маслу, сыру, яйцам, мясу, картофелю, частично — по каменному углю, зерну, кормам. Дефицит оставался: по цинку (16 %), кукурузе (17 %), табаку (36 %), кожсырью (50 %), свинцу (54 %), марганцу (64 %), растительному маслу (64 %), льну, пеньке, джуту (65 %), нефти (70 %), шерсти (72 %), меди (81 %), никелю (87 %), фосфатам (96 %). Советские сырьевые поставки мало что меняли в этом списке: СССР поставлял древесину, немного нефти и почти никаких важных в военном отношении сырьевых товаров и продуктов питания. Вообще, советско-германский торговый договор носил скорее характер немецкого аванса за подписание пакта о ненападении. В самом деле, советским сырьевым поставкам в 90 миллионов рейхсмарок немцы противопоставили товарных кредитов на сумму 200 миллионов рейхсмарок — эти кредиты отягчали и без того напряженную немецкую промышленность. Правда, 11 февраля 1940 г. последовало советско-германское соглашение, расширявшее советские поставки до 655 миллионов рейхсмарок, но и они не достигли размеров советско-германской торговли в 1930–1931 гг. в 1 миллиард рейхсмарок [88] .
88
См.: Тренер Б. Борьба за «дефицитный человеческий материал». // Михалка В. (ред.) Вторая мировая война. С. 328.